Чтобы представить себе Кубачи этого периода, необходимо совершить краткий экскурс в историю. Хотя в силу своей «сектантской» замкнутости, как писал Е. Шиллинг, кубачинцы не принимали особо деятельного участия в тех или иных событиях, тем не менее полностью изолироваться от них не могли. Кубачи, как известно, входили в Кайтагское уцмийство на правах вольного общества. Это уцмийство занимало территорию от реки Оросой-Булак до реки Дарбак и тянулось от Каспийского моря на 100 км к западу. Нагорная часть уцмийства была населена кайтагами — народностью, говорящей на языке, относящемся к группе даргинских языков. Жители же Кубачей говорили на своем особом диалекте. Плоскостную часть населяли даргинцы, кумыки, терекемейцы, таты (горские евреи). Численность населения уцмийства в XVIII веке составляла 75 000 человек. Регулярной армии у уцмия не было, в его распоряжении находилась лишь небольшая дружина, однако в военное время собиралось ополчение со всех сел. Кубачи вынуждены были тоже выставлять определенное количество всадников. При необходимости собиралось до 12500 человек.

XVIII век характеризовался тем, что на Кавказском регионе сошлись интересы трех могущественных государств — России, Ирана и Турции, соперничавших между собой за право владения им. После русско-турецкой войны 1711 года активизировалась Турция. Однако, несмотря на политический кризис в стране, Иран не собирался уступать завоеванных позиций. Учитывая создавшуюся ситуацию, Петр I поставил перед Астраханским воеводой Мусиным-Пушкиным задачу наладить дружественные и торговые отношения с дагестанскими горцами. Результаты такой политики не заставили долго ждать. С просьбой к царю о принятии в подданство обратились многие дагестанские владетели, в том числе и уцмий Кайтагский. В регион зачастили царские представители и русские купцы. Добрались они и до Кубачей. Интересно упоминание о том, что, узнав от Лопухина (русский дворянин, направленный Петром I в Дагестан и Азербайджан, для распространения царского манифеста), что «кубачинцы имеют немалое довольство шерсти», Петр I приказал достать кубачинских овец.

В селе в этот период начался подъем так называемой домашней промышленности. «Все жители села Кубачи, — по свидетельству Лопухина и Гербера, — были мастерами, «питались» своим ремеслом и выполняли работы на заказ из материала заказчика».

Более подробные сведения о состоянии дел в Кубачах оставили европейские путешественники Грул и Грабт, побывавшие в селе в 1781—1787 годах. Они писали о большом промысловом значении производства холодного оружия кубачинскими мастерами, о том, что в Кубачах помимо этого изготавливаются ружья, пистолеты, конская сбруя, ювелирные украшения, изделия из меди и т. д. Они же упоминали о развитом здесь камнерезном искусстве, о наличии в селе разнообразных памятников декоративно-прикладного искусства.

Рейнеге в своих заметках отмечал сугубо подсобный характер плодоводства в Кубачах. Он писал, что производимые вещи кубачинцы продавали азербайджанцам, грузинам, армянам и русским купцам. Характерно, что в тот период в Дагестане не было денежного обращения и, по словам Гербера, именно кубачинцы способствовали его появлению. Он писал: «Они делают турецкие, персидские серебряные деньги, начали также рублевые делать». Деньги, изготовленные в Кубачах, ходили по всему Дагестану.

Связь с Россией в тот период сказалась не только на быте кубачинцев, но и на их искусстве. Эта связь проявилась прежде всего в художественном орнаменте. Так называемый «москов накиш» (московский орнамент) скорее всего появился именно в период увеличения спроса русских на товары кубачинского производства.

В 30-е годы XVIII века правителем Ирана стал Надир-шах, и в 1735 году, согласно мирному Ганджинскому договору, подписанному им с Россией, Дагестан отошел к Ирану после 13-летнего владения им Россией. Однако многие народы Дагестана, в том числе население Кайтагского уцмийства, не желали признавать власти Надира. Тогда он вступил в Кайтаг, занял село Маджалис, разорил его и принудил уцмия покориться.

Однако и после этого антииранские настроения продолжались. Народ открыто выражал свое тяготение к России. Закончив поход в Среднюю Азию, в 1741 году Надир вновь вторгся в Дагестан: опять был захвачен Кайтаг и уничтожено 14 непокорных сел. Кайтагцы, вытесненные со своих земель, засев в Кубачах, оказывали героическое сопротивление 24-тысячному отряду Атахана Афганского. Но уцмий Кайтагский предал защитников и перешел на сторону шаха. Однако взять село не удалось. Это послужило началом разгрома войск Надир-шаха, который свершился у села Чох. Изгнание шаха из Дагестана привело к тому, что позиции России в этом регионе вновь усилились. С середины XVIII века дагестанские владетели снова стали добиваться подданства России.

В 1783 году уцмий Каракайтага писал Потемкину: «Я, Амир-Гамза, с четырьмя моими сыновьями, со всеми моими подчиненными обращаюсь к службе ее императорского величества всегда быть готовым против неприятелей ее быть неприятелем, а против друзей — другом». Однако начавшаяся вскоре (1787 г.) вторая русско-турецкая война помешала исполнению желания уцмия. Лишь в 1799 году Каракайтагское уцмийство было принято в Российское подданство, а уцмий Рустем был возведен в чин 4 класса с ежегодным жалованием 2 000 рублей. Это был человек прогрессивных взглядов, при его правлении был разработан свод законов, в котором, в частности, перечислялись и должности, назначавшиеся ханом, в том числе Советы старейшин подвластных ему сел. Однако, со слов все того же Лопухина, записанных в журнале, посланном им из Шемахи в Москву, отмечалось: «В Кубачи управителей из своей братии имеют погодно».

Вхождение Дагестана в состав России было юридически оформлено после подписания в 1813 году Гюлистанского мирного договора между Россией и Ираном.

В связи с присоединением Дагестана к России отдельные феодальные владения и вольные общества должны были не только соблюдать верность царю, но нести определенные повинности и делать подати в пользу царской казны. Само же управление в Дагестане в первой половине XIX века особо не изменилось. Кайтагом продолжали править уцмии: до 1804 года — Рустем, о котором мы уже говорили, затем, после его смерти, до 1809 года — его двоюродный брат Алихан, с 1809 по 1819 годы — Адиль-хан. Однако в связи с тем, что Адиль-хан не выполнил требования коменданта Дербента Бухвестова прибыть к нему, он был отстранен от правления, а затем, как неподчинившийся, разбит генералом Мадатовым. В 1820 году по приказу главнокомандующего Ермолова Кайтагское уцмийство было ликвидировано. Население Кайтага приняло присягу на верность России. То же самое сделали и кубачинцы.

В 1838 году генерал Фези поручил управление Верхним Кайтагом Джамов-Беку, при нем находился и царский пристав, в обязанности которого входил контроль за сбором податей. Подати были настолько большими, что тяжким бременем ложились на плечи кубачинцев, поэтому зачастую те отказывались их платить. Это видно, к примеру, из «Отношения Васильева к Гану о податях и повинностях в казну жителей отдельных дагестанских обществ», где он, в частности, пишет: «Дарга, Андалал, Кубачи, Сурга теперь совсем не платят податей, хотя и платили небольшую дань при генерале Ермолове, и при фельдмаршале Каракайтаг разделяется на две части — на вольный, не платящий податей и не несущий никакой повинности, и на низовой, который отбивает повинность почтовую около 1 руб. серебром с дома».

Другой пример, подтверждающий отношение кубачинского общества к поборам со стороны царской России, можно найти в «Ведомостях о численности народонаселения Кавказа и степени их покорности царскому правительству от 1833 года», где пишется что «они (Кубачи. — Прим. ред.) непокорны царскому правительству, составляют особое общество, которое имеет свое управление, хотя весь Каракайтаг управляется приставом, который, как и все сообщества, состоит в ведении военно-окружного в Дагестане начальника».

Начал приходить в упадок и кустарный промысел, в частности, из-за того, что чинились всевозможные препятствия, в том числе и таможенные. В рапорте генерал-майора Вреде командующему войсками генерал-лейтенанту Вельяминову отмечалось: «Едущие туда и обратно останавливаются объездчиками, и если окажется у кого-то бездельная сумма в червонцах или в серебре, задерживают их для взыскания пошлины... Чиновники, застав, задерживают даже и тех, кто собственно свои произведения и изделия в своих границах перевозит из одного места в другое».

Кубачинцы вынуждены были обратиться к несвойственному для них занятию сельским хозяйством, чтобы как-то прокормить свои семьи. Для этого периода характерно наличие почти у каждого кубачинца одной или двух лошадей. Всего в селе было более 1000 лошадей. Каждая семья имела также хотя бы одну корову. Пахотных земель в селе было мало, и потому многие кубачинцы арендовали участки в соседних селах Киша, Дибгаши, Цизгари и других. Каждый кубачинец имел по несколько сенокосных участков на прилегающих к селу землях (Бегила, Укажила, Дешижила, Гулалакумала, Бимбарижила, Эхакажила, Хяплаку и др.). Ослов в селе не держали, только четверо кубачинцев имели мелкий рогатый скот. Фрукты привозили из Нижнего Кайтага. Картофель стали сажать позднее, где-то в начале XX века. Впервые это сделал Акай Акаев, многие годы проживавший в Турции, Крыму, на Украине. Он же, кстати, был и единственным в селе подписчиком на турецкие газеты.

Новый подъем кубачинского промысла произошел во второй половине XIX века. Это было связано, в первую очередь, с тем, что в среде русского офицерства пошла мода на ношение кавказского оружия. Село занялось оружейным производством. Кубачинские мастера изготавливали оружие из серебра с чернью, с глубокой гравировкой, со вставками из слоновой кости, с эмалью, часто практиковалась насечка золотом по железу. Богато отделанное оружие предназначалось, как правило, для высших чинов. Для рядовых изготавливали оружие попроще, без серебра с костяными рукоятками и ножнами, обтянутыми кожей (сагре). Такое оружие называлось «кара-хиржан», «кара-шушка».

В Кубачах того периода мастеров высокой квалификации, изготавливающих высококлассное оружие было человек 70-80, а мастеров «кара-хиржан» (простых кинжалов) — более 200.

Прекрасные образцы оружейного искусства Кубачей того периода хранятся в Оружейной палате Кремля, в Историческом музее и в Музее истории и культуры народов Востока, есть они и в музеях Махачкалы.