Дидойцы – древний народ Дагестана. Аварцы называют их цIунтIал, грузины – дидои, а их самоназвание - цезы. Название цезы является наиболее позднее – встречается в исторических источниках за последние 200-300 лет. О его происхождении ученые разнятся мнениями, но наиболее распространенным из них является этимология це//цей «орел», зе//зей «медведь». По всей вероятности, оно связано с образом жизни цезов подобный орлу и медведю. В связи с тяжелыми природно-климатическими условиями, суровой и затяжного характера зимы, много времени они проводят в спячке, а летом были заняты подготовкой к зиме. В исторической литературе впервые этноним цезы мы находим  у Гербера И. Г. в его сочинении 1728 года. Скорее всего, возникновение этнонима цезы связано с распадом конфедеративного союза Дидо на несколько союзов сельских обществ, в результате чего из Дидо, под давлением миссионерской деятельности соседних обществ (Анцух, Тиндал) выделились Капуча, Унзо (XVII в.) и Хварши (XVIII в.). А название «Дидо» и производное от него «дидойцы» - слово грузинское. Относительно этимологии этого термина высказывались самые различные предположения (Магрелидзе И. В. Дидойцы и название Дидо. Тбилиси, 1941. Т. V. С. 186). Так, академик Н. Я. Марр считал, что дидо – усеченная форма имени Дидир, Дидур. Другой грузинский ученый М. Г. Джанашвили в термине Дидо, Дидур усматривает грузинское слово didi – большой. А. М. Дирр пишет, что Дидо – это грузинское слово, означающее великан (Дирр А. М. Современные названия кавказских племен. Тифлис, 1909. Вып. 40. С. 22.). Большой интерес представляет утверждение Г. А. Меликишвили о конфедерации племен Диаухи, среди которых имеется племенное объединение didi, didini. (Меликишвили Г. А. Диаухи // ВДИ, 1950. №4. С. 26.)

Живут они компактно в высокогорной части Западного Дагестана – Цунтинском (47 селений), Цумадинском районах (с. Хушет) и считается исторической родиной. Большая часть в Советское время переселилась на Прикаспийскую низменность (в города Южно-Сухокумск, Кизляр, Хасавюрт, Кизилюрт, Махачкала и прилегающим к ним районы), часть дидойцев издавна живут в Грузии и Турции, которые эмигрировали в конце ХIХ начало ХХ вв. (К сожалению, наши попытки установить связи с турецкими дидойцами еще не увенчались успехом, но располагаем информацией о месте их компактного проживания там, а определить их численность пока не представляется возможным).  С юга они граничат с Кахетией, на западе Тушетией, на севере и северо-западе с обществом Ункратль, на востоке – с Капучинцами. Вдоль Цунтинского района со стороны Грузии проходит государственная граница протяженность которого составляет более 100 км.  Территория дидойцев на юге ограничена Главным Кавказским хребтом, на востоке Богосским и Мичитлинским, на северо-западе отрогами Перикительского хребта. По трем главным ущельям – Асах, Иланхеви, Сабакинусхеви – текут одноименные реки. В местности с. Шаури они сливаются в реку Митлуда. Последняя – свою очередь в урочище Сагада соединяется с Тушинской алазанью и далее течет под названием Андийское койсу. Климат в районе суровый, продолжительность зимы составляет 6-7 месяцев, средняя температура зимой от -15 ? до -25-30 ?С, а летом -15-20 ?С и отличается обильным выпадением осадков, особенно в осенне-весенний период. Населенные пункты Цунтинского района, где живут дидойцы (цезы) расположены в пределах 1500-2500 метров над уровнем мирового океана.

Определенный интерес представляет динамика численности дидойцев со второй половины XIX в. По настоящее время: 1866 г. – 8300 чел., 1886 г. – 4300 чел., 1894 г. – 4800 чел., 1916 г. – 4400 чел., 1926 г. – 8300 чел., 1938 г. – 5800 чел., 1989 г. – 7000 чел. По итогам Всероссийской переписи населения 2002 года дидойцев насчитывается 15256 человек, хотя их количество, проживающих в Российской Федерации, по неофициальным данным насчитывается более 30 тыс.  Говорят они в быту и повседневной жизни на своем родном дидойском языке, который относится аваро-андо-дидойской группе дагестанской ветви кавказских  языков. К дидойской(цезской) подгруппе языков относятся в свою очередь собственно дидойский (цезский), бежтинский, гинухский, гузибский и хваршинский языки, которые являются близкородственными.

Дидойцы многоязычны - владеют они как минимум тремя языками. Помимо своего родного, они прекрасно говорят на аварском, особенно старшее поколение, русском языках, а часть из них владеют грузинским и языком соседних народов. К сожалению, незначителен интерес к таким иностранным языкам как английскому, немецкому и другим, но с большим интересом в школах изучают арабский.
Дидойский язык является наиболее распространенным среди бесписьменных дидойских языков Дагестана. Внимание Отечественных и Западных ученых-лингвистов к дидойскому языку, как и другим дагестанским языкам, был достаточно высок, что оно не ослабевает до сих пор. В истории его изучения можно выделить два периода – ранний и современный. Начало раннему периоду исследования дидойского языка было положено во второй половине ХVIII века. Первые материалы по дидойскому языку встречаются в работах П. С. Палласа и И. Гюльденштедта. В труде Палласа «Сравнительные словари всех языков и наречий, собранные десницею всевысочайшей особы» (Санкт-Петербург, ч. I 1787, ч. II, 1789) дан перевод 285 русских слов на двести языков мира. В словаре Палласа дается перевод 119 русских слов на дидойский язык (в первом томе помещен перевод 65 русских слов, во втором томе – 54 слов).

В работе И. Гюльденштедта “Reisen durch Russland und Kaukasischen Geburge” (Zweiter Theil, St.-Peterburg, 1791) дается перевод около 270 слов на ряд языков. Материалы по аваро-андо-дидойским языкам опубликованы под заглавием “Lesginischen und damit verwandten Mundarten 1. von Anzug, 2. Dshar, 3. Chunsag, 4. Dido”. В указанном труде представлен перевод 212 немецких слов на дидойский язык. Но почему-то автор называет (относит) дидойский язык диалектом  (к диалекту) лезгинского языка.

В словаре Палласа слова написаны русскими буквами, а в труде Гюльденштедта слова переданы на основе готической графики. Специфические звуки кавказских языков в вышеназванных работах не учитываются. Кроме того, как у Палласа, так и у Гюльденштедта абруптивные и глухие придыхательные согласные в письме не различаются.

В 1895 г. вышла книга Р. Эркерта “Die Sprachen des kaukasischen Stammes”, где даются лексические, фразеологические и краткие грамматические материалы по кавказским языкам. Лексические материалы, опубликованные в первой части данной книги, содержат перевод 545 немецких слов на 30 кавказских языках, причем 508 немецких слов переведены на дидойский язык. Фразеологические материалы, опубликованные во второй части книги, включают перевод 169 немецких словосочетаний и предложений на 33 кавказских языка. 207 немецких словосочетаний и предложений переведены на дидойские языки: дидойский, хваршинский, капучинский (с нахадинской речью). В той же части труда даются краткие материалы по грамматике некоторых кавказских, в том числе и дидойских языков (дидойского, хваршинского, капучинско-гунзибского).

В материалах Эркерта имеются неточности в транскрипции, а также в переводе отдельных фраз и предложений. То же самое можно сказать и о словарных материалах «Кавказский толмач», состав. А. В. Старчевским, СПб, 1891 г. и Сержпутовского «Живая старина», Петроград, 1916.

Очень скудные материалы по грамматике и лексике дидойских языков представлены в работе А. Дирра «Материалы для изучения языков и наречий андо-дидойской группы: 1. Грамматические заметки с фразами, 2. Словарь» (Тифлис, 1909 г.). Эти материалы вошли в его труд “Einfurung in das Studium der kaukasischen Sprachen”, Leipzig, 1928.

Материалы дидойских языков широко использованы в капитальном труде И. А. Джавахишвили «Первоначальный строй и родство грузинского и кавказских языков» (на груз. яз.), Тб., 1937.
Второй, так называемый современный период – период системного изучения дидойского языка – начинается с 30 – 40-х годов и связан с трудами И. В. Мегрелидзе, Е. А. Бокарева, Э. А. Ломтадзе, Д. С. Имнайшвили, Ш. И. Микаилова, Т. Е. Гудавы, А. К. Абдулаева, Б. Комри, М. Полинской, Р. Н. Раджабова, Н. Звиадаури и др. Работа развернулась широко и интенсивно и дала значительные результаты не только с точки зрения описательного, но и историко-сравнительного изучения языка.

И. В. Мегрелидзе опубликовал ряд статей о дидойском языке, касающихся звуковой системы, склонения имен и местоимений, образования числительных.

Работа Е. А. Бокарева «Цезские (дидойские) языки Дагестана» /М., 1959/ является первой монографией по дидойским языкам, где по единому плану рассмотрены вопросы фонетики /таблицы и иллюстрированный материал для установления состава фонем/, морфологии /классы, число, склонение, спряжение …/, а также синтаксиса.

Системную работу по изучению дидойского языка провел и Э. А. Ломтадзе, который опубликовал ряд статей по вопросам структуры и склонения указательных местоимений, склонения и словообразования числительных и др.

Д. С. Имнайшвили является автором ряда статей о дидойских языках и, самое главное, монографии «Дидойский язык в сравнении с гинухским и хваршийским языками»/Тбилиси, 1963/, где дан глубокий и подробный анализ грамматической системы с гинухскими и хваршийскими параллелями. При этом учитываются показания говоров дидойского и хваршинского языков. Монография содержит фольклорные тексты, иллюстрирующие речь исследуемых языков.

Изучением дидойского языка занимался также Ш. И. Микаилов. Однако его разыскания по вопросам фонетики и лексики остались неопубликованными.

С 1971 по 1975 гг. изучением цезской антропонимии занимался К. Ш. Микаилов. Его материалы и соответствующий анализ их дидойскому языку органически вошли в пока лишь рукописную работу «Аваро-андо-дидойская антропонимика».

В 1979 г. в Тбилиси вышло в свет первое монографическое исследование истории консонантной системы дидойских языков Т. Е. Гудавы «Историко-сравнительный анализ консонантизма дидойских языков».

В конце 70-х годов прошлого столетия впервые работу над исследованием дидойского языка начал носитель этого же языка А. К. Абдулаев, трагически погибший в автокатастрофе в расцвете сил. В своей кандидатской диссертации «Словообразование в цезском языке» он впервые подверг системному, монографическому анализу словообразовательную систему дидойского языка. В работе в статическом плане рассмотрены вопросы словообразования имен существительных, прилагательных, числительных, глаголов и наречий; установлен полный инвентарь словообразовательных средств; выявлены и описаны практически все способы словообразовательного оформления мотивированной лексики дидойского языка.

Причастия в дидойских языках рассматриваются в квалификационной работе Н. Звиадаури.

В своей работе «Глагольное словоизменение в цезском языке» Р. Раджабов дает целостное описание системы словоизменения глагольной морфологии на материале асахского говора (с. Цебари) дидойского языка. А в 1999 году в Москве вышла его книга «Синтаксис цезского языка», где он описывает синтаксические структуры дидойского языка – словосочетания, простого и сложного предложений. Дается классификация и характеристика основных синтаксических единиц, анализ синтаксических процессов.

В течение нескольких лет над исследованием грамматики дидойского языка занимались профессора Южно-Калифорнийского университета (США) Б. Комри, М. Полинская, а также носитель дидойского языка А. Абдулаев. Ими подготовлена к изданию монография «Дидойский (цезский) язык. Грамматика и тексты» на английском языке, которая в скором времени выйдет в свет.

В 1993 году при поддержке Института национальных проблем образования МО РФ в Москве издан экспериментальный вариант дидойского (цезского) букваря «Алипби» (автор М. Алексеев и Р. Раджабов), а в 2004 году этот букварь выдержал 2-е издание в Махачкале (авторы М. Алексеев, Р. Раджабов, А. Абдулаев и Д. Магомедов), но преподавание его в школе пока не проводится в силу разных субъективных и объективных причин.

В конце 1999 г. в Москве в издательстве «Академия» впервые вышел «Цезско-русский словарь» (автор Халилов М. Ш.), который включает в себя около 7500 слов дидойского языка.
В 2009 году подготовлена к изданию книга «Дидойский(цезский) фольклор» (авторы-составители А. К и И.К. Абдулаевы), куда вошли большое количество сказок, пословиц, поговорок и т. д. дидойского народа, собранные авторами-составителями в последние десяти и более лет.

По некоторым вопросам фонетики, морфологии и синтаксиса дидойского языка имеются статьи А. К. Абдулаева, А. К. Абдулаева (младшего), М. Е. Алексеева, Н. А. Звиадаури, А. Е. Кибрика, С. В. Кодзасова, Р. Н. Раджабова, Я. Г. Тестельца, М. Ш. Халилова и др.

Таким образом, с конца 30-х годов прошлого столетия в изучении дидойского языка наблюдается заметный качественный сдвиг. Тем не менее, в изучении данного языка, равно как и в исследовании других дидойских языков, предстоит сделать еще многое. До сих пор не написаны монографические исследования по фонетике, морфологии, лексике, фразеологии.     

В дидойском языке различаются два основных диалекта: собственно дидойский и сагадинский.

С о б с т в е н н о  д и д о й с к и й  д и а л е к т  дидойского языка в свою очередь распадается на ряд говоров: асахский, кидиринский, шаитлинский, шапихский, элбокский.
А с а х с к и й  г о в о р  включает речь селений Махалатли, Терутли, Цокох, Удок, Геназох, Шия, Хора, Ихаб (Терутлинский с/с); Кимятли, Ретлоб, Чалях (Кимятлинский с/с); Хушет (Цумадинский район); Цебари (Шауринский с/с); Хутрах (Шапихский с/с).

К и д и р и н с к и й  г о в о р включает речь селений Кидиро, Зехида, Гутатли (Кидиринский с/с); Мокок, Берих, Галотли, Хебатли, Азильта, Шаури (Шауринский с/с);
Н а  ш а и т л и н с к о м  г о в о р е  говорят жители селений Шаитли, Гениятли, Китури Шаитлинского с/с; Хамайтли Тляцудинского с/с; Хетох, Цихок, Куйитли, Хинох Шауринского с/с.
Ш а п и х с к и й  г о в о р включает речь жителей селений Шапих, Междуречье, Атарах, Цицимах, Халах, Оцих (Шапихский с/с); Хупри, Вициятли, Хибятли, Элбок (Хибятлинский с/с).
Внутри же говоров собственно дидойского диалекта выделяются ряд подговоров: в асахском говоре – собственно асахский, хутрахский, хушетский; в кидиринском говоре – собственно кидиринский, мококский, шауринский; в шаитлинском говоре – собственно шаитлинский, хамайтлинский, хетохский; в шапихском говоре – собственно шапихский, вициятлинский, хибятлинский, хупринский. Такое деление диалекта дидойского языка на говоры и подговоры является условным, и они могут быть подвергнуты некоторым  изменениям. Мы не ошибемся, если скажем, что в каждом селении наблюдаются, пусть будут самые незначительные, диалектные различия.
Н а   с а г а д и н с к о м   д и а л е к т е  дидойского языка  говорят жители селений Сагада, Тляцуда, Митлуда, Мекали Тляцудинского с/с.

Письменность у дидойцев с ХIХ в. была на основе арабской, а с 30-х г.г. ХХ века на основе русской графики. С 1957 г. в школах дидойских детей обучают аварскому языку как родному.

Дидойцы известны у античного автора Плиния. Племя «дидуров» Плиний локализует по челу гор. Дидуров греко-римских авторов некоторые исследователи отождествляют с областью Диди урартских клинообразных надписей. Акад. Г. А. Меликишвили пишет: «В северных районах Диаухи урартские надписи называют области Диди, Шешети» (Меликвишили Г. А. Древневосточные материалы по истории народов Закавказья. Наири-Урарту. Тбилиси. 1954. С. 115). Ведущий советский антрополог В. П. Алексеев, касаясь происхождения говорящих на нахско-дагестанских языках, пишет, что «антропологические данные позволяют утверждать, что предки аварцев, андо-дидойских народов, лакцев и собственно даргинцев были древнейшим населением горного Дагестана и, по-видимому, первыми освоили эту область» (Алексеев В. П. Происхождение народов Кавказа: Краниологическое исследование. М., 1974, с. 203). Упоминание о дидойцах встречаются также в старых армянских и грузинских исторических документах. Под этим наименованием был известен Конфедеративный суперсоюз союзов вольных сельских общин, объединявший многие горские народы Западного Дагестана. До средины XIV в. это было самое мощное политическое образование региона. На протяжении всей истории, дидойцы поддерживали теснейшие экономические и политические отношения с Грузией, которые иногда прерывались актами взаимной агрессии, особенно в период ирано-турецких завоеваний на Кавказе. В IХ-Х вв. подвергались христианизации грузинскими миссионерами. Сохранились предания о том, что   Однако христианство здесь не привилось. С XV в. начинается процесс активной исламизации дидойцев. Под флагом распространения ислама усиливается экспансия аварских ханов, в результате чего многие союзы сельских обществ от Конфедеративного союза отпадают и с конца XV в. Дидо остается чисто этническим понятием, куда входили только три союза сельских обществ: Дидо-Шуратль (13 селений); Дидо-Асах (9 селений); Дидо-Шаитли (12 селений).

В освободительную борьбу горцев Дагестана и Чечни (1830-1859 г.г.) дидойцы активно включились с начала 40-х годов ХIХ века. Они приняли активное участие и в антиколониальном восстании 1877 года. После покорения  Дагестана дидойцы находились в ведении командующего войсками на Лезгинской кордонной линии, а с 1860 г. были включены в состав Андийского округа, как Дидойский участок с центром наибства в с. Кидиро. Со дня установления Советской власти в Дагестане, они были включены в состав Цумадинского района с созданием отдельного участка. Затем 1930 г. на этнической территории дидойцев был образован административный Дидо-Цунтинский район с райцентром в с. Кидиро, а в 1935 г. райцентр перенесли в с. Шаури.

Культура, обычаи и традиции дидойцев имеют свои особенности. До сего времени в Цунтинском районе отмечаются различные древние  праздники как праздник Первой борозды, Игби и другие. Праздник Первой борозды отмечается во всех селах района в конце марта начале апреля. Он предвещает начало весенне-полевых работ. Праздник Игби отмечается в Шаитлинском сельсовете 5 февраля – день середины зимы. Об этом празднике не раз писали в журнале «Вокруг света», газете «Советская культура» еще в конце 80-ых годов прошлого столетия. А в начале прошлого года в г. С-Петербурге Музее антропологии и этнографии им. Петра Великого (кунсткамера) состоялась выставка Боци (волка), главного действующего лица праздника. На открытие выставки был приглашен полномочный представитель Дагестана в северной столице Г. А. Гасанов.

Дидойцы считаются одним из самых гостеприимных народов Дагестана. Это традиция сохранилась до сих пор.  О святости законов гостеприимства свидетельствует сохранившаяся древняя надпись на стене сакли дидойца, расшифрованная и описанная известным дагестанским историком Р. М. Магомедовым: «Не из гордости или тщеславия, не ради почестей или удовольствий жизни построен настоящий дом: но ради того, чтобы в нем принимать высоких и дорогих гостей, и дать им удобный отдых после трудного пути. Каждый гость, входящий в этот дом, найдет почетный прием, полную безопасность, удобства и приют. Построен этот дом по завету предка… Пусть гость не проезжает мимо этого дома» (Р. М. Магомедов. Обычаи и традиции народов Дагестана. Махачкала, стр. 15).  
О промышляемых в Дидо природных ресурсов и их производстве пишет еще И. А. Гюльденштедт в своей книге «Путешествие по Кавказу в 1770-1773 гг.»: «У Бариба (с. Кидиро) и многих других сел имеются источники  поваренной соли. В этом округе, кроме плавки железа, меди и свинца, также изготавливается селитра. Между Дидо и Кахетии есть необитаемая горная цепь известняковых руд. В округе Дидо есть железная и свинцовая руды, которые плавят в небольшом количестве. Они также вываривают некоторое количество селитры и изготовляют порох, для чего они покупают серу за пшеницу, которую они возделывают в изобилии. Поваренную соль они получают из округа Анди и дают за него равную меру пшеницы. Они ткут себе сукно и изготовляют из него кафтаны, войлоки или кошмы, хлопчатобумажные материи. Другую необходимую домашнюю утварь покупают в Кахетии».

Годы сталинских репрессий и послевоенный период депортации для дидойцев оказались самыми губительными. Лучшие представители дидойского народа в основном за религиозные убеждения оказались в сталинских лагерях или просто были уничтожены.  На основании постановления СНК СССР от 9 марта 1994 года № 255-74  «О заселении и освоении районов бывшей ЧИАССР» и распоряжения СНК СССР от 11 марта 1944 г. № 5471 – ро и постановлением СНК ДАССР от 12 марта 1944 г. из Цунтинского района с его последующей ликвидацией было насильственно переселены 100 % населения района – все представители дидойского этноса из всех 46 селений в Веденский район Чечни. Переселение сопровождалось сожжением всех сел, чтобы навсегда лишить жителей района возможности вернуться на родную землю. Почти 50% населения погибло за месяц пути и годовой адаптации к новым природно-климатическим условиям. Затем через 13 лет, с возвращением чеченцев в свои родные места жители Цунтинского района вместе с другими дагестанскими народами вынуждены были обратно переселиться в свои родные пепелища. 1 октября 1945 г. постановлением Дагобкома ВКП (б) было вновь решено «считать нецелесообразным обратное заселение территории бывшего Цунтинского района». Таким образом, депортация погубило население района. Если в 1944 г. было переселено 8244 человека, то в 1957 г. вернулось в район 6000 человек. Это через 14 лет. Население за этот период сократилось почти вдвое. В первые годы жизни все переселенцы встречались с очень большими трудностями и бедствиями. Перемена климата, слабое медобслуживание, материальная необеспеченность людей вызывали тяжелые болезни и многочисленные смертные случаи.

Конечно, эти и другие негативные явления отрицательно повлияло на генофонд дидойского народа. Тем не менее с начала 60-х годов постепенно формируется своя этническая интеллигенция: учителя, врачи, агрономы, юристы, экономисты, управленцы. В последнее время дидойцы активно идут в светскую науку. Часть из них живут за пределы Дагестана (Исаев Иса Абдулкеримович – кандидат юридических наук (Москва), Раджабов Рамазан Нурулгудаевич – кандидат филологических наук (Нижний Новгород) и другие. Много среди них признанных в Дагестане и зарубежом ученых-арабистов таких как Курамагомед Рамазанов – заместитель муфтия ДУМД, Магомед Дибиров – имам мечети г. Кизляра, Магомедрасул Гамзатов – имам мечети с. Агвали Цумадинского района, Гусенапанди Джамалов – имам мечети с. Комсомольское Кизилюртовского района, Магди Абидов – имам мечети п. Шамхал и многие другие.  

Традиционными формами хозяйствования дидойцев остаются животноводство и земледелие. Но в последнее время посевные площади уменьшились во всех селах района. Большей частью люди заняты выращиванием картофеля, капусты, моркови и других овощных культур. Перестали выращивать рожь, ячмень, пшеницу – наиболее распространенные некогда в Цунтинском районе зерновые культуры. Соответственно ушли в прошлое и стали историческими памятниками водяные мельницы, которые до недавнего времени функционировали практически во всех населенных пунктах района. В отдельных селах жители занимаются садоводством. Из животноводства наиболее развито скотоводство, частично овцеводство.

Миграционный процесс начавшийся с 60-х годов прошлого столетия продолжается до сих пор. Жители района особенно молодежь, видя тяжелые природно-климатические условия в районе, дополнительно к тому проблема незанятости в связи с отсутствием рабочих мест, предпочитают переехать жить на плоскостные более благополучные районы, города Дагестана и России. Ежегодно район покидают 15-20 семей. В настоящее время в районе проживают около 10 тыс. дидойцев (цезов).      

Жители района остро ощущают отдаленность от столицы и труднодоступность. Наиболее ключевыми проблемами на сегодня остаются  автомобильные дороги, не отвечающие современным  требованиям, отсутствие в районе типовых, базовых школ, низкая материальная база медицинских учреждений района и другие. Природно-климатические ресурсы Цунтинского района обладают прекрасными возможностями для развития курортной и туристической базы (особенно в летний период), а также для строительства мини ГЭС.

При всем при том, дидойцы будущее своего этноса видят в его просвещении и образовании. С конца 90-ых годов интеллигенцией на энтузиазме ведется активная работа по возрождению языка, истории и культурного наследия дидойского народа, что способствовало в последнее время заметному росту их самосознания и жизненной позиции. Проделана и делается большая работа по сбору и сохранению произведений устного народного творчества.

Следуя известному выражению классика Р. Гамзатова: «И если завтра мой язык исчезнет, то я готов сегодня умереть» им предстоит еще сделать очень многое в плане сохранения и развития языка, истории и культурного наследия. Ну, конечно, для этого должны быть возможности и поддержка со стороны государства, особенно малым народам, ибо им приходится выживать среди более могущественных языков.