Дагестанская кампания 1741-1743 гг., являвшаяся одним из крупнейших военных предприятий шаха Надира – «грозы вселенной»[1], продиктованных интересами иранских феодалов, кончилась позорным провалом. Последствия длительных, но тщетных усилий шаха сломить сопротивление дагестанцев оказались для шаха и Ирана столь губительными, что современники отмечали, что в Дагестане он «разорил только свое войско»[2], «затмил свою славу завоевателя»[3], «истомил иранский народ»[4] и «подорвал свое государство»[5].

Этот подвиг дагестанцев составляет одну из знаменательных страниц героического прошлого народов СССР. Он поучителен как победа одухотворенной любовью к Родине небольшой массы населения над громадной захватнической армией и имеет важное значение в деле воспитания советских людей в духе патриотизма. Это событие является одним из важных вопросов истории Ирана и Дагестана. Разработка его важна для понимания ряда проблем истории соседних стран, в частности, восстаний 40-х годов XVIII века в Азербайджане, Грузии и в некоторых других владениях шаха Надира. Вне связи с этим вопросом, по существу, нельзя разобраться в причинах распада его монархии, а также в русско-иранско-турецких отношениях и в ряде вопросов международной дипломатии того времени.

Надо отдать должное исследователям общих или смежных проблем истории и этнографии Ирана, России, Турции и Кавказа, что они уделяли освещению вопроса дагестанской кампании 1741 года значительное внимание и проделали немалую работа по выявлению и изучению фактического материала; многие из трудов этих ученых содержат ценные данные и выводы[6]. Сейчас обнаружены дополнительные архивные, летописные, фольклорные и другие материалы, которые создают благоприятные условия для обстоятельного изучения этого вопроса. Тем не менее он еще не был предметом специального исследования и не нашел до сего времени своего удовлетворительного разрешения.

В рамках настоящей статьи автору хотелось бы заострить внимание на вопросе о провале дагестанской кампании 1741– 1743 гг.

* * *

Дагестан занимал чрезвычайно выгодное и важное стратегическое положение. Здесь проходили торговые пути. Поэтому он издавна служил объектом агрессий соседних государств.

С середины XVI века Дагестан становится яблоком раздора между Ираном, Турцией и Россией. Эти державы интересовало также не столько богатства страны, сколько ее важное значение для осуществления их политических и экономических интересов на Кавказе и за его пределами. К XVIII веку русское государство сумело расширить сферу своего влияния до р. Сулак. Остальные же районы Дагестана сохранились за сефевидами. Лишь в 20-х годах XVIII века, когда, в связи с афганским нашествием, в истории Ирана наступил роковой момент, дагестанские владения сефевидов в числе многих других были оккупированы Россией и Турцией.

Надир продолжал в отношении Дагестана агрессивную политику сефевидов. С первых же дней после изгнания афганцев из Ирана, когда Надир стал фактическим правителем страны и выступил за возвращение Ирану и остальных сефевидских владений он прилагал все усилия к восстановлению иранского владычества и в Дагестане. В итоге длительных переговоров с Россией (1735 г.[7]) и борьбы с Турцией (1736 г.) Надир добился, в частности, возвращения Ирану и владения его в Дагестане.

Больше того, воспользовавшись раздробленностью Дагестана. Надир сумел навязать свою власть местному населению, не желавшему вновь попасть под иго Ирана.

Накануне борьбы против Надира Дагестан с пестрым этническим составом (кумыки, даргинцы, аварцы, лакцы, лезгины и другие этнические группы), – всего около 400 тысяч человек – был раздроблен на ряд небольших феодальных образований – Тарковское, Мехтулинское, Эндирейское, Кайтагское, Дербентское, Казикумухское и Аварское ханства, со значительной ролью общинного землевладения и выраженным натуральным хозяйством, которые особенно бросались в. глаза в наиболее отсталых районах. Среди феодалов-ханов, беков и первостепенных узденей не прекращались распря и междоусобицы[8]. Обострены были в ханствах и классовые противоречия и между феодалами и крестьянами (крепостные чагары, раяты, лаги а также лично свободные или полусвободные простые уздени)[9]. Все это сильно затрудняло создание организованного, объединенного и активного отпора армии Надира. Поэтому неудивительно, что Надиру удалось было (1736 г.), хотя и ценой серьезных потерь, подавить разрозненные очаги сопротивления в Дагестане, и он мнил себя властелином страны.

Но не успел Надир, возвращаясь в Иран, переправиться через реку Аракс, как дагестанцы взялись за оружие и вновь начали борьбу за свою свободу и независимость сообща с азербайджанцами из соседних районов[10]. Они выступали против назначенных шахом правителей, нападали на правительственные отряды, вторгались в соседние азербайджанские и грузинские владение шаха и подымали местное население против Ирана[11].

Борьба происходила под руководством ханов и беков. Особую активность проявлял Сурхай-хан Казикумухский со своими сыновьями. Изгнанный Надиром из Ширвана, где он был утвержден правителем турецкими оккупантами, Сурхай-Хан был ярым противником Ирана. Не подлежит, однако, сомнению, что в этой борьбе основную роль сыграли крестьяне, главным образом, в лице полусвободного простого узденства, которое составляло подавляющее большинство населения ханств.

Говоря о дагестанцах, как о самоотверженных и непобедимых борцах против иранского владычества, одухотворенных любовью к родине, современник английский автор Ханвай[12]должно быть имел в виду именно крестьянство, пришедшее в движение под давлением все возрастающих повинностей, налогового грабежа и массовых репрессий, которые повсеместно практиковались в монархии шаха Надира[13].

В начале правителю Азербайджана Ибрагим-хану, родному брату Надира, улыбнулась было удача. Он вел успешную борьбу против восставших, предавал смерти неповинующихся, разорял селения и уводил жителей в плен. Но в 1739 году около горы Джаник он со своим войском попал в засаду и был разгромлен. Ибрагим-хан и многие его военачальники пали в этой битве[14].

После этого борьба с захватчиками приняла широкий размах. Восставшие осаждали города Ахсу, Шабран, Нияз-абад, Мускур, Шемаху, Баку и Дербент[15]. Отдельные из этих городов оказывались в руках восставших[16]. Посылаемые шахом полководцы не достигали в борьбе с повстанцами эффективных результатов. Вместе с тем в неравной борьбе с войсками шахских полководцев дагестанцы стремились заручиться поддержкой русского государства[17].

* * *

Восстание в Дагестане и тяготение повстанцев к России показали шаху непрочность его положения в этом крае. Между тем, крепость его монархии, удержание Закавказья в шахских руках, а также далеко идущие замыслы шаха на западе и на севере настойчиво требовали, чтобы он стал в Дагестане твердой ногой.

В данный момент, когда шах решил напасть на Россию, Дагестан его интересовал почти исключительно как наиболее удобный плацдарм и близкий путь для удара по ее жизненно-важным районам.

Успех восточной кампании вскружил голову шаху. Он заявлял, что «стоило мне лягнуть одной ногой, вся Индия разрушилась... и если я лягну обеими ногами, то весь свет обращу в пепел»[18], что все государи земного шара трепещут от одного упоминания его имени[19], что «один бог на небе, а он единый государь на земле»[20]. Сопровождавшие шаха в дагестанской кампании 1741 года Калушкин, а за ним и Братищев писали из Дагестана в Петербург, что «шах со всем светом дело иметь хочет... Однако виды и приготовления наиглавнейшие против Российской империи устремляют»[21], что он «хочет делать с Россией то, что он делал с Индией»[22] и предупреждали свое правительство о враждебных намерениях шаха Надира[23].

Антирусская направленность кампании 1741 года с наибольшей наглядностью отражена в переписке турецкого и шахского дворов. Шах Надир и его приближенные в своих письмах турецкому султану из Дагестана открыто заявляли, что стопятидесятитысячная армия сосредоточена в Дагестане для того, чтобы напасть на неверных русских, и старались склонить султана к совместной войне с Россией[24]. О том, что поход 1741 года был направлен не против одного Дагестана говорит и его размах (в Дагестане была сосредоточена армия куда большая, чем в восточную кампанию).

Таким образом, не подлежит сомнению, что, направляясь в 1741 году в Дагестан, шах шел против России. Лишь в силу обстоятельства эта кампания стала «дагестанской».

Решив использовать Дагестан для войны с Россией, шах должен был прежде всего заняться укреплением там своего положения, что оказалось далеко не легкой задачей. Шах Надир хотел молниеносно покончить с дагестанцами[25]. При этом ради использования страны в качестве плацдарма для нападения на Россию шах готов был не только изгнать дагестанцев из их родных земель или переселить в Иран, но даже их истребить. Калушкин пишет, что шах намеревался переселить дагестанцев в Иран или их истребить, оставив лишь 20 тысяч человек для пополнения своей армии[26]. Это подтверждается и другим современником И. Лерхом. Он писал, что шах намеревался «истребить дагестанцев или выгнать их из гор»[27]. Шаху захотелось, говорит лакский эпос, поставить горы на колени или сравнять их с землей[28].

В 1741 году Надир шах во главе громадной армии, набранной из многих покоренных им народов Востока – афганцев, туркмен, индусов, курдов, узбеков, грузин, иранцев и других начал поход в Дагестан[29]. По подсчетам ряда, авторов численность этой армии достигала 100– 150 тысяч человек[30]. «Весь Иран, – говорится в предании, – на нас поднялся, все равнины на предгорьях затопили орды злые»[31]. Если учесть потери шаха в этой кампании пушками и другими видами оружия (см. ниже), то не приходится сомневаться в серьезном для того времени оснащении его армии, располагавшей притом воинскими частями различного рода оружия. Но большинство воинов шаха не было обучено строю. В армии шаха не знали разведывательной службы[32].

Прибыв в Шемаху, шах Надир отправил Гайдарбека с десятитысячным отрядом через прибрежные районы в тыл дагестанцев. Отряд этот должен был проникнуть на территорию Мехтулинского ханства и ожидать дальнейших приказаний шаха в Аймакинском ущелье[33]. Основная же часть армии во главе с Надиром направилась через Шах-даг и Хосрек в Казикумух (резиденцию казикумухского хана) и Хунзах (резиденцию аварского хана) по трудно проходимым ущельям[34]. Шах намеревался сжать дагестанцев клещами и одним ударом разрешить стоявшую перед ним задачу. Объединенные волей выдающегося полководца, опьяненные победами, шахские отряды двигались вперед, преодолевая сопротивление дагестанцев и опустошая все на своем пути[35].

Как воины, дагестанцы не уступали воинам шаха, наоборот, имеющиеся данные позволяют утверждать, что дагестанцы даже превосходили их по своим боевым качествам. Путешественник середины XVII века Эвлия Челеби[36], а за ним и авторы XVIII века И. Гербер[37], Д. Ханвай[38], Калушкин[39] и другие отмечали, что дагестанцы отличались исключительным мужеством и были непобедимы.

Дагестанцы пользовались славой грозных воинов даже в самом Иране[40]. Они были прирожденными бойцами, выросшими в суровых условиях, в борьбе с арабами, персами, турками и другими. Вооружены они были неплохо. Дагестанские мастера делали хорошие винтовки, сабли и панцири. Кубачинцы лили даже пушки[41].

Несмотря на все это малочисленному населению Дагестана было трудно остановить продвижение огромной, подчиненной единому командованию армии Надира. Сказывалась и раздробленность страны[42]. Дагестанские феодалы не смогли, договориться между собой о борьбе против общего врага. К тому же Надиру удавалось подкупать отдельных феодалов подарками, расширением их прав и т. д. Шамхал[43] Хас-Булат, например, стал орудием захватнических планов Надира.

Оказывая отрядам Надира отпор, дагестанцы в основном отступали вглубь своей страны, в недоступные высокогорные районы и непроходимые ущелья. Оставшаяся же часть населения, укрываясь в горах со своим имуществом, совершала оттуда неожиданные нападения на позиции врага и ночные набеги на его тылы, организовывала засады против проходящих воинских частей противника и захватывала обозы[44].

Дагестанцы надеялись нанести шаху поражение в высокогорных районах страны[45]. Это был испытанный дагестанцами прием борьбы против крупных агрессивных сил. Он заключается в том, что вражеские отряды ослаблялись в ряде предварительных стычек, заманивались вглубь высокогорных районов, а затем на них обрушивались все силы дагестанцев. При этом, производя беспрерывные нападения, они держали тыл противника в постоянной тревоге и напряжении. Этот прием борьбы представляет собой разновидность скифской тактики применительно к условиям гор.

Гайдар-беку вначале удалось преодолеть сопротивление дагестанцев в районе Табасарана. Но на территории Кайтагского ханства он был остановлен. Сопротивление кайтагцев удалось преодолеть ценой серьезных потерь, лишь с помощью посланного шахом 20-тысячного отряда Лютф-Алихана[46]. Затем эти отряды направились через владения Хас-Булата Тарковского в пределы Мехтулинского ханства и после небольшой стычки остановились в Аймакинском ущелье.

Что касается основной части экспедиционной армии, то и здесь военные операции заканчивались в пользу шаха. Дагестанцы, заняв горные проходы, дважды пытались остановить движение шахских войск[47]. Судя по лакскому эпосу, одна из этих попыток была сделана на реке Самур на территории лезгинских обществ, а другое столкновение между горцами и шахским отрядом произошло недалеко от сел. Кумух в районе сел. Шовкра[48]. Но оба раза дагестанцы были рассеяны, как правильно объясняет Калушкин, из-за отсутствия согласованности[49]. Мало того, когда шахская армия вошла в Кази-кумухское ханство, Сурхай-хан, понесший уже в прежние годы ряд поражений и ненадеявшийся на успех и теперь, прибегнув к посредничеству афганского Гани-хана, явился 8 августа 1741 г. в лагерь шаха с повинной[50].

После этого лакцы не сумели организовать отпор врагу, тем более, что Сурхай-хан старался препятствовать этому. Однако многие жители Казикумуха и соседних аулов ушли в горные ущелья с тем, чтобы вести борьбу против захватчиков. В частности, сыновья Сурхай-хана, не желавшие последовать позорному примеру отца, отступили со своими приверженцами в Аварское ханство[51].

Заняв 14 августа Казикумух, Надир направил часть своих войск на помощь шамхалу Хас-Булату и вывел его из окружения (место окружения неизвестно) [52]. После этого шах занялся ликвидацией очага сопротивления в селении Кубачи. Кайтагский уцмий[53] Ахмед-хан, вытесненный из плоскостных районов своих владений войсками Лютф-Али-хана и Гайдар-бека, засел с отрядом в этой природной крепости. Вместе с кубачинцами он в течение трех недель оказывал героическое сопротивление 24 тысячному войску Ата-хана афганского, Мухаммед-яр-хана и Халил-хана, располагавшему 17 пушками [54]. Однако при посредстве Сурхай-хана Надиру удалось, все же расстроить защиту Кубачи, заманив к себе Ахмед-хана[55]. Надир пытался привлечь на свою сторону также сына Сурхай-хана, Мухамеда, которого шамхал Хас-Булат уговаривал в своем письме придти в лагерь шаха, обещая безопасность.

В Казикумухе шах приступил к реализации своего замысла о переселении дагестанцев в Иран и пополнении ими своей армии. Но он безуспешно пытался обещаниями вернуть бежавшее в горы население[56]. Надир посылал отряды в различные населенные пункты, жители которых не покинули их, с тем чтобы выслать этих жителей в Иран. Но отряды шаха встречали в аулах решительный отпор. Например, посланный шахом в один из аулов (название неизвестно) отряд в течение 10 дней не мог овладеть им даже после прибытия семитысячного подкрепления. Жители этого аула оказывали упорное сопротивление врагу и устраивали смелые вылазки, в которых участвовали и женщины. В одной из таких вылазок было убито свыше трехсот осаждающих, В конце концов горцы вырвались из осады и с семьями, имуществом и скотом ушли по узкой тропе в горы. Шахский отряд вернулся с большими потерями[57].

Между отрядами шаха и населением не прекращались схватки. Шаху удалось отправить в Иран лишь 200 человек стариков и женщин. Людей же, попавших в плен в сражениях, истребляли поголовно[58].

Таким образом, осуществление плана переселения натолкнулось на непреодолимые трудности. Такие же препятствия шах встретил и в деле пополнения своей армии[59].

Следует сказать, что попытки реализовать эти замыслы Надира вызвали в Дагестане большое негодование, что несомненно сыграло важную роль в неудаче его дальнейших военных операций. Этим же объясняется отход Ахмед-хана кайтагского от Надира; посланный шахом в Кайтаг для набора воинов и переселения местных жителей, он порвал связи с Надиром, а впоследствии восстал против него[60].

Занятый ликвидацией отдельных очагов сопротивления и осуществлением плана переселения дагестанцев в Иран, Надир не спешил с дальнейшим продвижением своей армии, ожидая прибытия аварского нуцала[61] Мухаммед-хана на поклон. Естественно, что после того, как Надир одерживал «победу за победой», когда популярный на восточном Кавказе Сурхай-хан, а за ним Ахмед-хан перешли на его сторону и когда Дагестан в основном оказался почти покоренным, шах имел, казалось бы, основания не спешить с походом в Аварию. Именно поэтому явилось совершенно неожиданным для шаха сообщение вернувшегося из своих владений, пограничных с Аварией, Сурхай-хана, куда он был послан для вербовки воинов, о том, что местные жители, находясь под влиянием аварского хана, не подчинились Сурхай-хану. Разъяренный шах приказал войскам немедленно перебраться через Казикумухский мост и направиться в Аварию[62].

12 сентября Надир проник на территорию Андаляль, но не встретив здесь благоприятного отношения к себе жителей, остановился лагерем в районе сел. Чох. Войска заняли выгодные позиции вблизи сел. Согратль, Уриб, Могеб, Обох, Бухтиб и других[63].

С началом сражения в Андаляле, по планам Надира, должен был совпасть удар по аварцам со стороны отрядов Лютф-Али-хана и Гайдар-бека через Аймакинское ущелье. Шамхал Хас-Булат со своими ополченцами должен был отвлечь силы дагестанцев, сосредоточенные в Аварии[64].

В свою очередь шла усиленная подготовка к бою и в Аварии. Старики совещались. Гонцы спешили из аула в аул, призывая своих земляков к защите родных земель. Со всех концов Аварии вооруженные всадники – гидатлинцы, карахцы, чамаляльцы, багуляльцы, койсубоюнцы и другие, толпами стекались на территорию Андаляля[65]. С тыла противника пробирались в Андаляль лакцы, лезгины, а также джарские аварцы[66]. Усиленно готовились к бою также жители Мехтулинского и Кайтагского ханств и другие.

В ходе борьбы против захватнической армии шаха Надира среди дагестанцев росло сознание преимущества согласованных и объединенных усилий. Особенно это стало заметным тогда, когда дагестанцы очутились перед смертельной опасностью[67]. Наблюдались случаи, когда ранее враждовавшие общества, отбросив свои распри, заключали договоры и спешили в Андаляль[68]. Туда прибыл и аварский хан со своими отрядами[69]. Прибывшие из разных концов страны люди объединились вокруг сыновей Сурхай-хана. Руководство военными операциями принадлежало Ахмед-хану Мехтулинскому. Даже уцмий, находившийся в тылу противника, согласовывал с Ахмед-ханом свои планы действия против Надира[70].

Готовясь к бою, дагестанцы вместе с тем попытались предотвратить кровопролитие. В письме к шаху они с достоинством спрашивали его, с какой целью он явился в их страну, и ультимативно требовали его ухода из Дагестана[71].

Битва началась нападением Ахмед-хана Мехтулинского на отряд Лютф-Али-хана в Аймакинском ущелье. Большая часть 20-тысячного его войска была истреблена. Лишь самому хану с несколькими сотнями своих воинов удалось выбраться живым[72]. Такой же участи подвергся и отряд Гайдар-бека в той же местности. От четырех тысяч воинов осталось всего 500[73]. Почти всех своих воинов (5000 человек) потерял и Джалал-бек, который, по-видимому, входил в Аймакинскую группировку шахской армии. Он спасся бегством с 600 воинами. Весь обоз, 19 пушек, много боеприпасов оказалось в руках победителей[74].

После этого была одержана победа в местности Койлю-дере (местонахождение неизвестно) над отрядами Ата-хана, Мухаммед-Яр-хана и Джалил хана[75]. Среди убитых был найден и труп Джалил-хана. Остальные ханы спаслись бегством с незначительной частью своих войск. Победителями были захвачены в плен более тысячи человек, много пушек, боеприпасов и других трофеев[76]. В этот же день кайтагцами была захвачена огромная сумма денег, присланная шаху из Индии в сопровождении специального отряда[77]. Спустя некоторое время недалеко от резиденции шамхала Тарковского была захвачена еще некоторая сумма шахских денег[78].

Военные действия на территории Андаляль начались одновременным нападением шахских отрядов на селение Согратль, Могеб, Обох и Чох[79]. Ахмед-ханом Мехтулинским были приняты необходимые для их обороны меры[80]. С ранним рассветом завязалась решительная битва[81]. Прекрасно знавшие местность, дагестанцы то тут, то там истребляли шахские отряды, захватывали людей, обозы и лошадей[82], организовывали внезапные нападения на позиции врага, его аванпосты и даже совершали ночные набеги на ставку самого шаха[83].

Со склонов гор в долины летели большие камни и разили насмерть скопления врагов. На каждой горе, на каждом холме, под склонами и под камнями, в долинах и ущельях, – всюду встречала смерть врага[84]. Положение экспедиционной армии Надира, находившейся в незнакомой местности, в окружении враждебного населения, становилось все более тяжелым[85]. Шахские отряды один за другим терпели поражение в селениях Согратль, Могеб, Обох и других местностях. На территории Андаляль шах Надир одержал победу лишь в одном ауле (название этого аула не упоминается в документах), потеряв при этом две тысячи воинов. В осаде этого аула участвовал сам Надир, по приказу которого взятые в плен 200 человек, были тут же казнены[86]. Битва продолжалась на территории Андаляль 5 дней. Наконец, Ахмед-хан, увидев, что шах пустил в бой все резервы, выступил во главе всех своих сил против него[87].