Это был конец второго этапа арабских завоеваний на Кавказе.

Наступила полоса сравнительно мирной жизни. Незадолго до это­го начались большие строительные работы. В конце VIII в. один из дербентских правителей, как сообщается в "Асари Дагестан", прорыл канал на реке Рубас для обеспечения дербентских земель водой, построил мельницу, развел сады, огороды.

Известий о походах арабов, о выступлениях хазар в начале IX в. нет. Мощь арабского халифата была подорвана могучими народными движениями, антифеодальной борьбой. Межфеодальная рознь ослабила страну. Не имея ни сил, ни средств управлять самостоятельно, ара­бы привлекают к управлению на местах местную феодальную знать, местных правителей, особенно иранского происхождения. Только до второй половины IX в. аббасидский халифат сохранял по крайней ме­ре внешний вид единого государства.

К концу IX в. и началу Х в. политический распад халифата ста­новится совершившимся фактом. Халифат распался на отдельные фак­тически независимые области с самостоятельными династиями прави­телей.

Что касается восточного Кавказа, в частности Ширвана и Дербента, то эти области оказались во власти династии арабского про­исхождения.[15]

Остальные области Дагестана в IX—Х в. уже не зависели от арабской власти, были вполне независимы, вели самостоятельную внутреннюю и внешнюю политику.

Арабские завоевания, длившиеся почти около ста пятидесяти дет, оказали огромное влияние на вое области жизни дагестанцев. Эти завоевания нанесли огромный ущерб экономике народов Дагеста­на. Многочисленные походы в район приморья, а также в горные ра­йоны, хазарские набеги привели к разрушению производительных сил в массовом масштабе: военные операции приводили к тому, что сель­ское хозяйство приходило в упадок, ремесла хирели; массовый угон в плен трудящегося населения приводил к тому, что хозяйство отб­расывалось далеко назад; дороги приходили в негодность; отдельные части Дагестана теряли связь между собою: постой арабских гарни­зонов и ряд повинностей, связанных со снабжением войска, тяжелым бременем ложился на трудящиеся массы.

Одним из существенных стимулов завоевательных войн арабов был захват рабов.

Поэтому не странно, если источники полны сведений о взятии большого числа пленных почти во всех захваченных областях, в частности в Дагестане. Джаррах в Гумике "пленил их", в Табасаране захватил 2 000 пленных[16], подчинил силой ряд горных обществ и обязал их правителей поставлять ежегодно — от Серира — тысячу пятьсот юношей и пятьсот девушек, от Тумана — сто пятьдесят де­вушек и пятьдесят юношей "с высокой талией, черноволосых, чер­нобровых и с длинными ресницами", от Зирихгерана — пятьдесят юношей, от Хамзина — пятьсот юношей и девушек.

Налоговая политика арабов в завоеванных странах выражались во взымании поземельного налога и подушной подати, а также организа­цией многочисленных натуральных повинностей. При этом в завоеван­ных землях арабы сохранили ту податную систему, которая существо­вала в государстве сасанидов.

Поземельный налог, харадж, вносился покоренным населением на условиях договора. Формы его оплаты были различны — натурой в виде части урожая, деньгами или же натурой и деньгами вместе. При установлении размера хараджа учитывались многие обстоятельства — качество земли, вид культуры, близость воды, возможность оро­шения. Существовало несколько видов хараджа.

Подушная подать, т. е. джизья — это своего рода вознагражде­ние завоевателям за их веротерпимость.

Сведения об аграрной политике арабов в Дагестане исключитель­но скудны. Земельная политика арабов в завоеванных странах была рассчитана на поддержку местной феодальной верхушки и на упроче­ние своих собственных позиций.

Одной из характерных черт политики завоевателей в захваченных районах была миграция арабского населения. В рамках халифата она приняла значительные размеры. Местная азербайджанская и дагес­танская топонимика отразила процесс формирования пунктов с арабс­ким населением — Арабляр, Араб, Арабали, Араблар, Арраббабирхан, Арабари, а также многие другие. В Дагестане арабское на­селение жило компактно и еще долгое время сохраняло свое этничес­кое лицо.

Таким образом, судьба арабского языка в захваченных странах сложилась неодинаково. В Сирии, Ираке, Египте, Северной Африке прошла арабизация местного населения, в то время как в Закав­казье, Иране, Средней Азии арабское население ассимилировалось с местным населением, потеряло свой язык и восприняло его культу­ру.[17] В Дагестане произошел такой процесс, как и в Средней Азии, Закавказье и Иране.

Огромной важности последствием арабских завоеваний в Дагеста­не было появление новой государственной религии — ислама.

Как известно, в Средней Азии (исключая Семиречье и горные ра­йоны), ислам становится в VII в. господствующей религией,[18] а в Азербайджане — к концу VIII в., в XI в. мусульманской стала по­давляющая часть населения Ирана,[19] в Северной Африке, среди бер­берских племен, еще в начале VIII в. новая религия имела значи­тельное число сторонников. Везде здесь речь идет о землях, где арабское господство устанавливалось прочно. В Дагестане условия сложились так, что большая часть его территории не знала прочной арабской власти, и принятие ислама там, где это имело место, было явлением преходящим. Только в прибрежной полосе и Дербенте, Табасаране, Лакзе население было мусульманским. К началу Х в. в Дер­бенте, очевидно, все население исповедовало ислам, город превра­тился в один из активных пропагандистов новой религии. Здесь формировались отряды "борцов   за веру" — гази, неоднократно со­вершавших "исламские набеги"      на сосед-ние Дербенту земли.

Утверждение ислама проходило в борьбе с местными религиозными культами. Уничтожались домусульманские культовые здания и предме­ты культа в Средней Азии, как и в Иране и Закавказье, насаждение ислама сопровождалось уничтожением храмов огня в больших городах, а некоторые из них, как и в ряде случаев христианские церкви, превращались в мечети. Нельзя представить, чтобы в прибрежных ра­йонах, где христианство заняло довольно значительные позиции, за­мена одной монотеистической религии другой происходила безболез­ненно, без давления в различных его проявлениях. Однако по дошед­шим до нас письменным данным отношение арабов к христианским культовым зданиям и христианскому населению, а также к иудеям бы­ло гораздо более благосклонным, чем к носителям первобытных ве­рований.

Вплоть до X в. включительно мы встречаемся не только с фактом отсутствия преследования христиан в Дагестане, а также и большой веротерпимостью мусульман по отношению к ним.

Ту же картину мы видим в Хайзане, где мусульмане, иудеи и христиане свободно проповедуют свою религию, в Дербенте, где на­ряду с "Воротами войны за веру" существуют в Х в. "Ворота Сура" и, наконец, в  Семендере и Итиле, где рядом живут мусульмане, христиане и иудеи, отправляя культ в мечетях, церквах, синагогах.

Все изложенные выше сведения о наличии ислама в Дагестане в середине Х в. дали возможность заключить, что ислам сильнее всего был распространен в районах, прилегающих к Дербенту, и что в пер­вую очередь приняли новое учение правители политических образова­ний. Кроме того состояние ислама в Дагестане к середине Х в. сви­детельствует об исключительно медленных темпах его проникновения.

Действительно при описании событий до первой половины Х в. все восточные писатели изображают почти все дагестанские племена как неверных и выступающих против мусульман.

Сообщение ал-Хамадани о том, что из 360 замков Баб ал-абваба 110 находилось "... во владении мусульман до земель. Табасаран", показывает распространение мусульманского влияния, не идущего дальше нескольких километров к северу и северо-западу от Дербента. Как писал Мунаджим-баши, в середине Х в. "армяне, лакзы и другие неверные" выступают против первого Шаддадида Мухаммеда ибн Шаддада, мусульманского правителя Ширвана, начавшего управлять с 340/951 г., но терпят поражение.[20] Факты столкновения и проникно­вения лакзов в Арран имели место, по-видимому, часто, чем и объ­ясняется приказ Мухаммеда ибн Шаддада укрепить Дабиль для гаран­тии безопасности нападений со стороны лакзов. Там же сообщается о выступлении лакзов под руководством армян и других "неверных".

Бартольд справедливо подчеркивал, что еще в Х в. граница му­сульманского мира проходила "в 3-х милях, т. е. в 6 верстах от Дербенда", отмечая тем самым медленные темпы исламизации Дагеста­на.

Что касается центрального, западного и северного Дагестана (за исключением Семендера), то о позициях ислама здесь в начале Х в. не стоит говорить, ибо ни один из восточных авторов не свиде­тельствует о наличии в указанных областях к Х в. мусульманских элементов.

Письменный и археологический материалы дают довольно отчетли­вые представления о домонотеистических религиозных представлениях дагестанцев в VIII—XII вв. Религиозные представления жителей Серира отразились в описании похоронного обряда, который дает Ибн Русте: "Все обитатели крепости — христиане, а все остальные жи­тели страны — язычники ... . Все они поклоняются высохшей голо­ве. Когда кто-нибудь из них умрет, они кладут его на носилки (джаназа) и выносят его на открытое место (майдан "площадь"), где оставляют его на три дня на носилках. Затем жители садятся на ко­ней и облачаются в панцири (джаушан) и кольчуги. Они едут на край (названного) места (и оттуда) со своими конями устремляются на мертвое тело, (лежащее) на носилках. Они кружат вокруг носилок, направляя копья на тело, но не пронзая его".[21]

Погребальный обряд, отмеченный в раннесредневековых памятни­ках, неопровержимо доказывает господство "языческих" представле­ний у горцев до распространения среди них ислама. В склепах, ка­менных ящиках или же в грунтовых ямах раннесредневековых могиль­ников Дагестана обнаруживаем явные признаки немусульманского и нехристианского обряда захоронения: ориентация костяка по направ­лению север-юг, сопровождающий инвентарь, наличие сосуда с заупо­койной пищей.

Каменные ящики могильника VI—VIII вв. близ сел. Шодрода Ботлихского района ориентированы в основном по направлению север-юг. Костяки расположены на спине, в вытянутом положении, головой на юг. Встречается угольки. Угольки возле черепа встречаются также в отдельных погребениях   Миатлинского   могильника,   датируемого XII-XIII вв.

Языческий обряд захоронения зафиксирован также в склепах Гапшиминского могильника (Акушинский район), верхний слой кото­рого датирован VIII в. Не знает мусульманского обряда захоронения ни один памятник VIII—Х вв. в Дагестане (исключая Дербенд), подтверждая тем самым положение о непрочности и кратковременности позиций ислама, даже в тех предгорных и горных районах, где ус­пехи арабского оружия могли сопровождаться исламизацией тех или иных групп населения. Последующие века также дают во многих райо­нах "языческий обряд"

Характерно, что из исследованных в аварских районах могильни­ков XI—XIII вв. (Ортоколинский, Цурибский, Ирибский, могильник в урочище Чинна)[22] ни один не дает мусульманского погребального об­ряда, хотя определенная унификация в ориентировке и формах погре­бальных сооружений уже наблюдается.

С арабскими завоеваниями связано еще одно обстоятельство, уже особо отмеченное в советской науке в связи с раннесредневековой историей Средней Азии. Арабское завоевание привело к переори­ентации культурных связей. Слабеет связь с Дальним Востоком. Юж­ной Азией и Восточной Европой и выдвигается на первый план связь с Передней Азией. Но это не могло изменить общего хода и направ­ления исторического развития. Арабские завоевания в Дагестане также оказали влияние на направление культурных и торгово-эконо­мических связей. Южное направление этих связей еще в сасанидское время было превалирующим, но в VII—Х вв. эти связи значительно усилились и порой становились единственными. Конечно, связи с Се­верным Кавказом не прекращались., но юго-восточная Европа в IX—Х вв., в связи о особым усилием военного направления контактов, иногда почти прекращала, связи иного характера, а в XI—XII вв. они были сведены к минимуму.[23]

Южное направление торгово-экономических и культурных контак­тов все более усилилось и достигало в IX—XV вв. расцвета, а пос­ледующие события XI—XV вв. только способствовали их укреплению. Сначала при сельджуках, затем монголах и Тимуре Дагестан был включен в систему этих государств, и сложившаяся внешнеполитичес­кая и внутренняя обстановка способствовала проникновению в Дагес­тан арабского языка и арабоязычной культуры, т.е. культуры наро­дов Северной Африки, Ближнего и Среднего Востока.

Вместе с исламом, культурно-экономическими и военно-политичес­кими контактами проникли арабский язык и арабская литература. Конкретных данных VII—Х вв. у нас нет, но это вполне можно пред­положить, учитывая обилие этих данных для XI—XV вв.

Роль арабского языка в завоеванных землях также известна. Не­терпимое отношение ко многим письменным памятникам неарабского происхождения служило причиной потери письменного наследия многих народов покоренных стран в значительных размерах.

На смену местному письму приходило арабское, ставшее впос­ледствии для всего "мусульманского" мира письмом, на котором была создана богатейшая литература средневековья; широко охватывавшая все известные тогда отрасли науки.




Глава II. Второй этап распространения ислама 

в Дагестане X-XV вв.



К середине Х в. позиции ислама на территории современного Да­гестана выглядели так: Дербент стал мусульманским городом с му­сульманской династией правителей. Прилегает к городу ряд укреп­ленных пунктов с арабским населением, приглашенным арабскими пол­ководцами еще в VIII в. в виду укрепления позиций ислама и воен­ных границ одного из важных участков северной части халифата. В целом же, судя по дошедшим до нас источникам и данным археологии, к середине Х в. народы Дагестана остаются "язычниками".

В целях более наглядного представления о религиозных воззре­ниях в Х—XV вв. было бы целесообразным остановиться на процессе проникновения ислама в отдельные области Дагестана.

Ранняя исламизация привела к тому, что в Дербенте раньше, чем в других городах или аулах "Дагестана, зафиксированы мусульманский похоронный обряд и мусульманские имена, а также арабские строи­тельные надписи. Городу принадлежит первое место на Кавказе и од­но из первых мест в мире по обилию куфических надписей. В Х—XII вв. мусульмане Дербента выступают, как активная сила в "битвах за религию", и убитые в ней получают почетный титул "шахид" — "бо­рец за веру", "мученик". Именно к Х в. и относится известие ал-Хамадани о том, что в Дербенте имеются "Ворота джихад".

Первые нашествия монголов нанесли серьезный ущерб позициям ислама и мусульманского духовенства в Дербенте и,— и в других районах Дагестана. Однако такое положение про­должалось недолго, и для позиций ислама вновь возникают исключи­тельные условия.

Ислам занимал в городе -прочные позиции. Разрушенные мечети быстро восстанавливались. Так, например, правителем Дербента была сооружена соборная мечеть, которая обрушилась и была восстановле­на впоследствии.

Амвросий Кантарини был совершенно прав, когда в своем путе­шествии к Увун-Хасану в 1473 г. отмечал, что "в Дербенте находит­ся много гробниц" и что "все жители Дербента магометане".[24]

В XIV—XV вв., как мы видим, позиции ислама настолько укрепи­лись в городе, что он стал одним из главных форпостов новой идео­логии и носителем "мусульманской" культуры.

Также своеобразно протекал процесс исламизации в Южном Дагес­тане в лезгинских, табасаранских, рутульских, агульских и цахурских аулах. Политическая раздробленность бывшего Лакза наложила отпечаток на весь процесс прихода новых идеологических представ­лении.

Правда, арабские авторы продолжают писать о Лакзе как единой территории, с единым управлением и единым политическим центром. "Главным городом" Лакза ал-Казвини называет селение Цахур. Знаме­нитый энциклопедист XIII в. Йакут дал следующее характерное опи­сание: "страна ал-Лакз, они народ многочисленный, у них деревни благоустроенные и районы многочисленные".

Получается странная с исторической точки зрения картина: тер­мин Лакз переносится на южный или весь Дагестан в то именно вре­мя, когда на это было меньше всего оснований. Ни в XIII, ни XV вв., ни в последующие века мы не видим на территории, занятой представителями лезгинской группы языков, единой государственной единицы. Привлечение эпиграфического материала убеждает в том, что в XIV—XV вв. Южный Дагестан не знал политического единства, и такие населенные пункты, как Ахты, Цахур, Рутул, Курах, Хив, Тпиг, Хнов становятся центрами самостоятельных союзов сельских обществ, объединявшихся только перед лицом внешней опасности. Уже принимаются меры к обеспечению неприкосновенности границ сельских общин, а курахская община зафиксировала на камне свои границы: "это горы Кураха ...".[25]

В обстановке этой политической раздробленности в Х—XIII вв. продолжалось наступление мусульманской религии, и нужно сказать, что ислам к XIV в. уже прочно укрепил свои позиции в этом районе.

Если судить по данным восточных авторов, "лакзы" не были, в основном, еще мусульманами. Автор XVII в. Мунаджим-баши пишет, что в середине Х в. "армяне, лакзы и другие неверные" выступают против первого Шаддадида Мухаммеда ибн Шаддада, мусульманского правителя Ширвана, начавшего управлять с 340/951 гг., но терпят поражение. Однако в 342/953 гг. царь Лакза был мусульманин (Хамрама Ахмад сын Мунаббиха), а в 385/995 г. жители владения К.рдж. приняли ислам благодаря стараниям дербентского эмира Маймуна б. Ахмада.

Ибн ал-Асир сообщает, что в 1221 г. татары, завоевав Ширван, отправились дальше на север и "... убили много лакзов-мусульман и неверных". Таким образом в промежутке между серединой Х в. и на­чалом XIII в. часть "лакзов", в том числе лезгины, стали мусуль­манами.

Значительный интерес в вопросе о времени принятия ислама в Южном Дагестане представляет еще один из списков (ричинский) хро­ники "История Абу Муслима". Как и в других списках в хронике сначала идет сообщение о смерти отца Абу Муслима, о походе Абу Мус­лима и строительстве мечети в Дамаске, где Абу Муслим произнес проповедь.

Затем неизвестный автор продолжает: "и сражался он с амирами Ширвана, убил амиров их; затем сражался он с Дагестаном 7 лет, после чего остановился между двух рек под горой Щалбаруз. И сражался Абу Муслим летом с областью Баб ал-кист, называемой Рича, а с наступлением зимы — с кяфирами в Баб ал-абваб Дербенте. И построил он в Кала-Кюре мечеть, и назначил туда своего сына Мах-тар Сенджаба, после этой мечети построил он мечеть (в) Ахты и по­садил там свою сестру, которую выдал замуж за Исхака Кандушкана. А затем похоронил Абу Муслим свою дочь в мечети Ахты, затем он построил  мечети в Рича и Мака и назначил сына Омара-Хамзу в Рича, после чего вернулся в Ширван.

Выход Абу Муслима в Ширван и Дагестан из Дамаска имел место в 300 г. хиджры". 300 г. хиджры соответствует 912—913 гг.

Установить историчность данного Абу Муслима не имеется воз­можности, но следует отметить, что автор рукописи более близок к истине, чем другие авторы, приписывающие Абу Муслиму повсеместное насаждение ислама в Дагестане в VIII в.

Мечеть в сел. Кара-Кюре Ахтынского района и куфические надпи­си на базах ее опорных столбов представляют значительный интерес для изучения процесса проникновения ислама в Южный Дагестан. В настоящее время сохранилась только часть мечети, причем внутрен­няя часть ее разделена впоследствии стеной на две половины.

К этому времени можно отнести и мечеть из селения Ихрек Рутульского района. В стенах мечети (северной и западной) сохрани­лось около десятка полу куфических надписей с наиболее распростра­ненными формулами, как например: "Нет бога кроме Аллаха, а Мухам­мед — его посланник". В селении Рича Агульского района, упомина­емом в хронике "История Абу Муслима", также сохранилась мечеть, которую, по- видимому, можно отнести к Х—ХII вв.

Надписи типа куфи встречаются во многих аулах, расположенных в долинах рек Самур и Гюльгеричай; Ахты, Рутул, Амсар, Лучек, Тпиг, Гедьмец, Цахур, Аракул, Архит, Микрах — неполный перечень населенных пунктов, где и поныне сохранилось большое количество арабских надписей, рисующих картину исламизации в XIII—XIV вв.

1) В селении Рутул зафиксировано строительство обители суфиев в 1150 г: "Приказал построить это ханака Абду-с-Самад б. Налки (?) в месяце мухарраме года сорок пять и пятьсот ...".

2) В сел. Амсар Рутульского района сохранилось три куфических надписи, две из которых строительные. Надпись на камне в стене мечети гласит: "Восстановил дом ... четыре раза и разрушен ... раза надпись ... написал его М-ма".

3) В стене той же мечети: "Построил Абд ал-Малик этот дом. Подлинно мечеть принадлежит Аллаху ... ".

Особое место среди южнодагестанских аулов занимает крупный средневековый аул Цахур, впоследствии столица Цахурского султанс­тва. Сообщение Закарии ал-Казвини воссоздает перед нами картину религиозной жизни в этом высокогорном цахурском ауле: "Есть у них хатиб (проповедник), который молится с ними, и казий, который разбирает тяжбы между ними по учению ислама ал-Шафеи — да нис­пошлет Аллах ему свое благоволение. Жители этого города все шафеиты. В нем медресе; основал его везир Низам ал-Мулк-ал-Хасан ибн Исхак — да очистит Аллах его душу. И при нем имеется учитель и факихи".[26]

По сообщению Закарии ал-Казвини, Цахур предстает перед нами как центр религиозной пропаганды в юго-западной части Дагестана — здесь жители все уже мусульмане, здесь и проповедник ислама, и знатоки мусульманского законоведения, и мусульманское духовное училище.

Для обращения в ислам жителей всех селений, бывших христиана­ми, в ислам имелись условия, причем новая религия принималась весьма просто: жители Цахура, Рутула и Хнова написали на бумаге, что они раньше были христианами и теперь становятся мусульманами.

С селением Цахур связано также и другое интересное предание: когда жители Цахура приняли ислам, то население соседних селений Джиных и Гельмец отказалось от его принятия и изъявило желание сохранить свою религию. Цахуры решили принудить джиныхцев и гель-мецов принять ислам и в этих целях закрыли дорогу через Цахур. Жители указанных селений упорствовали на своем и проложили другую дорогу, вдоль правого берега реки Самур, мимо Цахура.

Ислам в Южном Дагестане имел очень прочные позиции к XIII в.

Почти одновременно с лезгинскими районами происходил процесс исламизации в лакских районах.

В Х—XV вв. процесс концентрации сил, политической централи­зации и дальнейшей феодализации протекал в Газикумухском шамхальстве усиленными темпами, и шамхальство в XIV—XV вв. выступает как одно из сильнейших и влиятельных феодальных владений Дагеста­на, наряду с Кайтагом и Аварским ханством.[27]

В распоряжении исследователей нет еще данных, во всех подроб­ностях характеризующих исламизацию Кумуха, но процесс этот можно отнести к X—XII вв., а в XIII—XV вв. позиции ислама еще более усиливаются.

Известен источник, дающий также сведения о попытках утвердить ислам в Кумухе в это же время и подкрепляющий связанные с каламтаром события по части хронологии. Это сведения курдского писате­ля начала XII в. Мас'уда ибн Намдара. Представляет собой письмо ширванхана к жителям Кумуха и проливает свет на ряд вопросов средневековой истории Дагестана и заслуживает особого внимания:

"Письмо наше, — да укажет вам Аллах правильный путь, общест­ву жителей Гумик, да и поведет вас ровным путем в ислам ... Уже дошло до нас о том, о чем имел беседу с вами — о желании защищаться "твердой рукоятью" и идти образцовым путем и приблизить­ся к тому, что приблизит вас к жилищу благодеяния и спасет вас от страшного мучения. Религия —- долг, не полагается подвергать ее расхищению и кто желает (иной) религии, кроме ислама, то не будет принято от него раскаяния. Кто доверяется богу, то процветает де­ло его, и тот, кого ведет Аллах прямым путем, тот не заблудится. Мы знаем от брата нашего, каким образом стали на путь обязаннос­ти. И мы обещаем, когда вы придете к нам и проявите перед нами то, чему верите и согласитесь с этими условиями надлежащим обра­зом и войдете в ислам прямым путем, и если вы заключите договор в отношении нас с жителями Кува и поклянетесь о верности;, присягни­те и окажете содействие в этом и не откажетесь — тогда пошлем к вам сына эмира Адуда и назначим его над вами для того, чтобы он защищал ваши интересы, чтобы он старался ради вашего успеха.

Поспешите, да поведет вас Аллах прямым путем, с ответом, спе­шите (получить) наше одобрение и быть соучастниками нашими в вознаграждении (на том свете), Вы знаете о том, что когда вы примете ислам — вы будете спасены, когда вы будете верить — вы будете в безопасности".

Письмо написано в конце XI в., т.е. к тому времени, когда ислам еще не занимал прочные позиции в Кумухе.

В Х—XII вв. политическое и экономическое положение Ширвана действительно позволяло его правителям принимать ряд решительных мер в области распространения ислама в Дагестане, Это было время усиления государства ширваншахов, когда, значительно расширялись границы государства, охватывая иногда Дербент и часть территории, населенной лезгинами.[28]

Об усилении позиций ислама в Кумухе к XIII веку свидетельст­вует историческая хроника "Тарихи Дагестан", созданная по предва­рительным данным в XIV в., и считает, что кумухцы приняли ислам после 1107 г. Другой документ знакомит нас с некоторыми подроб­ностями исламизации Кумуха в конце XI — начале XII вв.

Определенную роль в упрочении позиций ислама сыграли и монго­лы, которые выступали ярыми противниками ислама и подвергали разрушению мечети вместе с другими сооружени­ями.

Имеются арабские и персидские сведения о прохождении монголов по территории Дагестана, о столкновениях враждующих групп на этой территории. В 1221 г. войска Чингис-хана, перешли через Дербент, вышли в Кипчакскую степь. Впоследствии Дагестан, вернее, его вос­точная приморская полоса вошла вплоть до Дербента в состав Золо­той Орды.

В 1231 г. начался второй поход монгольских войск в сторону Кавказа. В 1231—1239 гг. был покорен Южный и Северный Азербайджан, в 1239 г. монголы овладели Дербентом. Страшной участи под­верглись два дагестанских аула — агульское селение Рича и лакское — Кумух. В сел. Рича сохранилась запись на камне об упорных боях местного населения против завоевателей: "Истинно, войска проклятых татар — да оставит их без помощи Аллах — приш­ли в Баб аб-кист Рича, когда оставалось 10 дней до конца месяца раби-ал-авваль. И сражались с ними жители Рича до середины (поло­вины) раби-ал-ахир в шестьсот тридцать седьмом году". Таким обра­зом, жители сел. Рича примерно в течение 25 дней, а именно с 20 октября по 14 ноября 1239 г., сражались с монгольскими войсками.

Когда татары пошли на Кумух, в начале месяца рамазана 637 г. (6.IV/ 1240 г.) и начали вместе с монголами осаду Кумуха, продолжавшуюся более пяти месяцев. Историк Али Каяев сохранил нам интересную арабскую запись об этих событиях:

"Разрушен Гумик тюрками или (?) Крым в понедельник в начале (месяца) рамазана во время Наджм ад-дина, и погибло смертью вои­телей за веру все войско Гумика, исключая тысячу тридцать трех (воинов)".[29]

Надпись эта не дает дату, но установить ее совсем не трудно на основе другой надписи того же содержания: "Разрушение Кумуха тюрками во время Наджм ад-дина, год шестьсот тридцать семь." 637 год хиджры соответствует 1240 году.

Эти две надписи позволяют установить время разрушения Кумуха — 2-й день начала месяца рамазан 637 г., что соответствует 8 ап­реля 1240 г. Значит, за короткий срок после разрушения Ричи (ок­тябрь-ноябрь 1239 г,) татары произвели такой же погром в Кумухе. Оба населенных пункта, оказавшие завоевателям организованное сопротивление, были основательно разрушены монгольским войском. Мечети в них были превращены в руины.[30]

Золотоордынские ханы использовали религиозную оболочку в це­лях ослабления позиций своего противника и привлечения мусульман на свою сторону. Когда хан Берке (1257—1265 гг.), при котором начался процесс исламизации среди правящей верхушки в Золотой Ор­де, обвинил основателя государства Хулагу (1256—1265 гг.) в убийстве халифа и в уничтожении мусульманских городов, то в этом нельзя было не усмотреть попытку         возбудить религиозные чувства подвластных. Теперь уже целый ряд золотоордынских ханов принимают ислам и выступают в его защиту.

Мусульманином становится в 662 г. (1283—1284 гг.) хан Тудеменгу, а за ним и Узбек, а столица Узбека — город Сарай имеет тринадцать мечетей для соборной службы. В XIV в., как пишет ака­демик В. В. Бартольд, ислам был господствующей религией на всем протяжении, завоеванном монголами от Южной России до границ Мон­голии и Китая.

Прибрежная полоса Дагестана вплоть до Дербента входила в сос­тав Золотой Орды, и поэтому изменение отношения золотоордынских ханов и их окружения к исламу благоприятствовало упрочению пози­ций ислама среди кумыков, лаков, даргинцев, лезгин.[31] Это пол­ностью соответствовало политике местных феодальных правителей и мусульманского духовенства, нашедших поддержку со стороны правя­щей верхушки Золотой Орды.

В такой обстановке позиции ислама в Кумухе вновь восстанавливаются. Вполне допустимо, что именно в XII—-XIII вв. кумухцы по­лучили титул гази, а само селение стадо называться Газикумухом. Местные правители и феодальная знать использовали это обстоятель­ство, и одной из обязанностей жителей Кумуха считалось ведение "священной войны" против "неверных", т. е. своих соседей. Пер­сидский историк Низам ад-дин Шами писал, что в конце XIV в. для газикумухцев "борьба за веру стало уже традицией: "У области Гази-кумук и войска Аухара был обычай, что они каждый год и месяц сражались с неверными". Как обычно, "неверные" всегда находились, и борьба с ними была хорошим поводом для организации нападения на соседние земли.

Завоеватель Тимур поддерживал феодальную верхушку и духовенс­тво Кумуха.[32] Он закрепил за ними власть и земельные участки и дал "сторонникам (калантарам) газикумухским и аухарским вместе с местными кадиями и вельможами "наставления" всегда воевать с вра­гами веры и держать обнаженным меч для утверждения ислама".[33]

К XIV в. ислам среди лаков утвердился окончательно. На надмо­гильных камнях встречается только мусульманские имена (за редкими исключениями) Сурхай сын Хаджи, Мухаммед сын Умал Мухаммеда, Муслим сын Салмана, Омар, Ахмед и др.

Кумух предстает перед нами, таким образом, как активный про­водник идей новой религии не только среди лаков, но также и среди других народов Дагестана. Традиция связывает с именем газикумухцев проникновение ислама в ряд аварских аулов. Так, например, в селении Тинди еще сравни­тельно недавно указывали на могилы воителей из Кумуха, павших здесь в борьбе за веру.

Особый интерес представляет вопрос о принятии ислама жителями Кубачи.

Кажется удивительным факт непринятия ислама жителями Кубачи и близлежащих селений, если учесть географическую близость Дербен­та, одного из опорных пунктов ислама в Дагестане и даже за его пределами.

Ал-Гарнати дает исключительно ценные сведения о языческом по­хоронном обряде жителей Зерихгерана в XII в., почти повторяющем обряд зороастрийцев, а также данные о поражении Дербентского пра­вителя эмира Сейф ад-дина Мухаммеда ас-Сулями в 1126 г. в борьбе с Зирихгераном.[34]

В этом отношении представляет также интерес арабская надпись, сделанная на полях одного из списков "Дербенд-наме", отмечен­ного серединой XIX в.:

"История (распространения) ислама (в) Дагестане Абумуслимом и строительство Кала-Курейша и разрушения крепости Анджи в 114 г. хиджры ... и ислама Кубачи ... . Между (принятием) ислама (в) Да­гестане и (принятием) ислама (в) Кубачи (промежуток времени) в пятьсот семьдесят лет".[35] Значит, исламизация Кубачи отнесена при­мерно к 684 г. х., т. е. 1285/1286 гг. Самое раннее известие о строительстве мечети в Кубачи относится к началу XV в.: "и пост­роено это благородное медресе в дни поражения этой страны чумой, в восемьсот седьмом году". 807 г. х. соответствует 1404—1405 гг.

Вопрос о принятии ислама жителями Кайтака также малоизучен последователями. Однако ряд исторических данных говорит о том, что в XII—XIV вв. Кайтаг, как и Зерихгеран (Кубачи), вошел в состав "мусульманских" областей.[36]

Кайтак назван Тимуром "страной неверных", но это не должно быть понято в буквальном смысле олова. Тимур нередко из полити­ческих соображений крестил своих противников "неверными", "врага­ми ислама", "язычниками", если они даже были мусульманами. В за­воеванных землях он насаждал ислам, или способствовал укреплению его позиций, поддерживая вместе с тем феодальные порядки. Вполне очевидно, что с походами Тимура положение ислама в Кайтаке, как и в других районах, укрепилось. Границы Кайтака к концу XV в. зна­чительно расширились за счет включения плоскостных земель, а так­же подчинения Кубачи.

Упрочение позиций ислама в Кайтаге после похода Тимура можно усмотреть в факте наличия здесь местной династии правителей с му­сульманскими именами (Султан-Ахмед, Хан-Мухаммед и т. д.) в XVI в., а также той роли, которую играет мусульманское духовенство, в защите интересов феодальной верхушки; именно главному кадию магала передает Султан-Ахмед, уцмий кайтагский, сборник обычаев и распоряжений, "чтобы в судах решали народные дела, руководствуясь таковым".[37]

В последнюю очередь подверглись окончательной исламизации аварские районы.

Значительный интерес представляет процесс исламизации аварс­ких земель в связи с тем, что ислам столкнулся здесь как с домонотеистическими религиозными представлениями, так и о христианс­твом, занявшим в ряде аулов довольно сильные позиции. В некоторых аварских аулах обнаружены каченные кресты, христианские могильни­ки, а в Датуне (Шамильский район) — христианский храм. Ислам проникая сюда в борьбе с христианством, а потому именно здесь отчетливо видны насильственные методы исламизации. Согласно одной из исторических записей относящейся к середине XIII в., три по­томка пророка — шейх Ахмед, Абдаллах и Абд-ал-Муслим распростра­нили ислам сначала на территории Каракайтага до Чирюрта, прави­тель которого был убит мусульманами. Абд-ал-Муслим "и воины его направились против Сураката, который был в горах. Абд-ад-Муслим убил его, захватил его казну, сжег его крепости. И обосновался (после этого) Абд-ал-Муслим в Аварии имамом ... . И имело это место в 654 г.", т. э. в 1256 г.[38]

Дагестанская хроника "Тарихи Дагестан" ярко подчеркивает неп­рочность позиций ислама прежде всего в столице аварского нуцальства — в Хунзахе. По ее сообщению, Амир Султан сын Байрампаса, сына Сураката, бежавший в свое время в Тушетию, получил помощь от алан, собрал большое войско "от границы Цунта-Дидо до оконечности Аргишти (чеченское племя)" и, заручившись поддержкой "земляков, которые остались в земле отцов своих, только наружно исповедова­ли ислам", напал на Хунзах и убил его мусульманского правителя Амир-Ахмеда сына Чуфана, сына Султана, сына Майсум-бега. "Они также умертвили всех мусульман, которые   жили в этом городе". Только по прошествии четверти века "неверные", уставшие и лишен­ные продовольствия, вынуждены были подчиниться и принять ислам.[39]

Таким образом, можно предположить, что примерно в конце XIII и начале XIV вв. в Хунзахе ислам утвердился окончательно, все бо­лее и более подвергая своему влиянию соседние земли. Хунзах, став мусульманским, превращается в опорный пункт и рассадник идей ис­лама, подобно Дербенту, Цахуру, Кумуху. К концу XIV в. для Хунзахского правителя политика "войны с неверными за веру", т.е. политика насильственного насаждения ислама уже стала традицией, что указывает на давность принятия мусульманства правителем, его войском и старшинами.

Значение, которое ислам и духовенство успели приобрести к концу XIV в., лишний раз подчеркивается тем фактом, что во владе­ниях "аухарских" имеются уже кадии, которые, наряду со старшина­ми, явились к Тимуру с повинной от имени всех аухарцев.[40]

Ислам занимает здесь прочные, позиции. Количество приверженцев "учения Аллаха" должно быть немалое, если судить по количеству войска (3000), имевшегося в распоряжении правителей Газикумуха и аухарцев.

Таким образом, в отношении Хунзаха и соседних селений состоя­ние ислама в конце XIV в. — это итог проникновения религии, а не его начало.

К приходу войск Тимура, видимо, остальные части Аварии оста­вались язычниками, а также христианами.

Тимур прилагает много усилия для укрепления позиций ислама в западном Дагестане, и это не прошло бесследно. Все же прочно ут­вердить ислам во всех районах ему, не удалось. Борьба с христианством продолжалась, и грузинские цари не хотели так легко сдавать свои позиции в угоду новому учению. Как сообщает летопись, "лезгины" после принятия магометанства не допустили к себе священников, однако, грузинский царь Александр (1414—1442 гг.) изгнал арабских мулл "из Лезгистана" и привел "страну в прежнее ее состояние".

Процесс исламизации продолжается и в XV в., но уже местные силы выступают на первый план. 

В сочинениях местных арабистов, как сообщает нам Багадур Ма-лачиханов, дается не только дата принятия ислама гидатлинцами, но также имя распространителя религии — "просветителя Хаджи-Удурата из аула Мачада". Действительно, вблиз сел. Мачада до сих пор сохранился "зиярат" с записью на надмогильной плите: "Владелец этого камня Хаджи-Удурат. Распространился от него ислам среди жи­телей Гидатля в 880 г.". 880-г. х. соответствует 1475—1475 гг.

Что касается каррахцев, то они приняли ислам за сорок лет до гидатлинцев (т. е. в 1435 г.), и в то же время перешли к исламу цунтинцы.[41]

Гидатлинский союз, после принятия ислама местным населением, становится, в свою очередь, одним из очагов распространения новой религии в соседних частях Аварии. Принятие ислама арчинцами также связывается с традицией деятельности лакцев и аварцев, которые увели в свое время в плен большое число жителей Арчи, которых об­ратили в мусульманство и переселили в разные населенные пункты. Совместная идеологическая пропаганда Кумуха, Гидатля и Хунзаха нашла отражение в предании об исламизации багулалов и тиндинцев: "Некий Рутия был выселен из селений Хуштада на почве кровной мес­ти. Он переехал в Кумух и там принял ислам в 970—980 гг. хиджры. После истечения срока пребывания в канлы он вернулся в село и на­чал заниматься проповедью ислама в своем роде "Есси". Впоследс­твии он приглашает войска из Кумуха, Гидатля и Хунзаха, и расп­ространяет ислам среди багулалов и тиндинцев.[42]

В последнюю очередь ислам был принять дидойцами. Политическое влияние Грузии было здесь сильным, и, судя по "Картлис-Цховреба", еще долгое время после похода Тимура территория эта оставалась под властью Грузии.

Ожесточенный характер борьбы ислама и язычества показал в местной исторической хронике, записанной Инкачилау в 1925 г. в сел. Араканы (автор рукописи не указан):

"Затем захватили (мусульмане) Хадар в тот день и бежали кяфиры пока не достигли своих мест. Затем в течение недели шла война в Хиркасе, вследствие чего было захвачено это селение, в то вре­мя, как оставался один квартал в верхней части селения, где обос­новались старшины их и амиры их, по имени Таватил и Арнахурал. И не могли мусульмане захватить тот укрепленный квартал в течение двух месяцев. Затем они захватили (этот квартал) с разрешения ве­ликого Аллаха, и с помощью владыки миров.

И они убили всех, кто был в нем (квартале), исключая тех, кто принял ислам".[43]

Устное народное творчество также оставило нам следы былой борьбы язычества, христианства, и ислама. В этом отношении инте­ресно празднование курбан-байрама в Чохе-: после совершения молит­вы в Джума-мечети все жители селения выходят на дорогу, ведущую к Ругудже; во главе процессии идут старший муэдзин с саблей и два муталлима, причем один из них несет глиняный кувшин. После трехк­ратного произнесения мусульманской молитвы, муэдзин, обращаясь в сторону Ругуджи, рубит саблей брошенный вверх кувшин.

С этим обрядом чохцы связывают "не только поверие об обильном урожае, но еще об обильном урожае в ущерб христианам, именно ту­шинам, в сторону которых обращаются, разбивая кувшин".[44]

Согласно преданиям аварцев, христианский князь аварцев Гурхен (или Сурхай) по прибытии мусульманского проповедника вернулся к себе "и наложил штраф по одной курице на каждого, кто будет тво­рить намаз".

Предания, подобные низложенным, можно встретить почти в любом ауле, причем относятся они не только к Аварии и связаны не только с борьбой ислама и христианства, но и не в меньшей мере с борьбой мусульманства и язычества.

Обычно принято проникновение арабских элементов в Дагестан связывать по времени только с арабскими завоеваниями в VII—IX вв. Однако это далеко не так. Проникновение арабских элементов на Кавказ, в том числе и в Дагестан, имело место и позже, и связано не с завоеванием, а мирным переселением или проповеднической дея­тельностью отдельных лиц. Процесс этот прослеживается вплоть до XVII в.[45]

Факт прихода арабских элементов в Дагестан в XIII—XIV вв. подтверждается также надписью на полях одной из рукописей Корана из селения Лгар Ахтынского района:

"Переселился из мира тленного в мир рая (в рай) шейх ад-Багдади (т. е. Багдадский) сын шейха Шах... мана, Мир Сулейман. После пророка — да благославит его и род его Аллах и да приветствует, да освятит Аллах душу его — шестьсот восемнадцатый год" (т. е. 1233 г.).

Шейх Мир Сулейман (у местных жителей — Пир Сулейман, т.е. "святой Сулейман"), очевидно, сыграл немаловажную роль в упроче­нии ислама среди лезгин. Имя его, подобно имени шейха Джунейда в Северном Азербайджане, наиболее почитаемо из всех "святых" среди лезгин. Пиры, т. е. мавзолеи или святилища, связанные с его име­нем существуют и в селении Пир-Сулеймана, куда и по сей день паломни­чают верующие. По имени Пир-Сулеймана селение Лгар обычно назы­вают Пиркенд, т. е. селение Пира. Ему посвящен единственный в се­лении зиярат (пир), неоднократно возобновлявшийся местными жите­лями.

"Все, что на нем (этом мире) — тленно. Это купол (мавзолей) шейха Пир Сулеймана, а он из рода Курейшитов, ради Аллаха, а мас­тер этого мавзолея К сын Джигархана".[46]

Надпись отмечена датой 1200 г. х., т.е. 1685—1686 гг.

В приведенных выше примерах в какой-то мере отразилась роль арабских выходцев в процессе укрепления мусульманской религии. Такую же роль могли играть и лица, упомянутые в надписи на стене того же пира: "Переселился (в мир вечный) шейх Заман, сын шейха Ашура, сына Исмаила (в) селении Пиркенди после тысяча сто семьде­сят первого года в ночь ... а эта ночь (в) пятницу — да смилос­тивится Аллах над ними всеми. Амин. А они из потомков правителя правоверных, имама богобоязненных Али Благосклонного— да облаго­родит Аллах лицо (его) и да будет доволен им Аллах".[47]

Значение арабских элементов зафиксировано также в предании о том, что в Дагестан из Аравии прибыли мусульманские проповедники: шейх Халиф — в селение Курар Хивского района. Султан шейх Ахмед — в селение Курах и Пир Хащим — в Мугъу-дере Агульского района. В сел. Курар и поныне показывают могилу шейха Халифа, где дейс­твительно написано: "Владелец этой могилы Халиф". Дата отсутству­ет, но она устанавливается по найденной нами соседней надмогиль­ной плите, отмеченной началом XV в.: "Эта могила Х-нан сына Б-л-хрир, год восемьсот пятнадцать", т. е. 1412—1413 гг.[48]

Эпиграфический материал зафиксировал проникновение отдельных арабских элементов в Дагестан и в последующее время. Одна из них надпись-эпитафия из селения Юрахи-Стал (Сулейман-Стальский район) по случаю кончины "раба прощенного, убитого несправедливо Хасана сына Хан Мухаммеда, сына Шейх Сафара, сына Хан Мухаммеда., сына Махмуда, сына Хутба, сына Ибрахима, сына Махмуда, сына Пир Баба хана, сына Мусы — из вилайата Шам, из города Дамаска, обосновав­шегося в (селении) Астал — да простит их (всех) Аллах —- 1295 г. х.". 1295 г. хиджри соответствует 1878 г. Если предположить, что последние слова ("из вилайата Шам. города Дамаска") относятся к родоначальнику представленной здесь генеалогии, т. е. к Мусе, и если, как это принято, отвести на каждое последующее колено гене­алогической цепи по 25 лет, то прибытие арабского предка из селе­ния Юхари-Стал можно отнести к середине XVII в. Из этого же рода произошел умерший в 1879 г. другой представитель, генеалогический свод которого также завершается именем сирийского переселенца: "О Мухаммед, о Аллах. Все сущее подвержено смерти, а затем верне­тесь к нам. Умер раб, к которому проявлено милосердие, прошенный милостью великого Аллаха, паломник двух священных благородных го­родов Хаджи Бутай, сын покойного Идриса, сына шейха Абдуллаха, сына шейха   Тахира,    сына шейха   Пир Исы, сына Пир Баба хана из области Шам, Дамаска — да простит их (всех) Аллах, амин - 1299 г." [49]




ЗАКЛЮЧЕНИЕ



История проникновения ислама в Дагестан — одна из интересных страниц идеологической жизни дагестанских народов. Примерно де­вять веков потребовалось на то, чтобы местные религиозные предс­тавления заменить монотеистической религией — исламом.

Начав в середине VII в., первые шаги на территории Дагестана, в частности в районе Дербента, новая религия медленно, но систе­матически расширяла ареал своего влияния, охватывая одно владение за другим, пока не проникла в XV в. в самые отдаленные районы Да­гестана. В процессе этого приема, как мы видим, два этапа, отличающиеся друг от друга не только темпами распространения мусуль­манской религии, но и социальными условиями, а также носителями новых религиозных идей. VIII в. — первая половина Х в., первый этап, связан в основном с арабскими завоеваниями и с самими ара­бами, сыгравшими значительную роль в исламизации. Исламизации подверглась к середине Х в. лишь незначительная часть Дагестана. Экономической основой культурно-религиозных эволюций в Дагестане служили раннефеодальные производственные отношения, которые в V—Х вв. пришли на смену общинному строю. Новые производс­твенные отношения, и интересы местных правителей феодально­го государства нашли в исламе идеологическую опору, значение ко­торой очень быстро было осознано. Сообщения о правителях фео­дальных владений, принявших первым ислам и христианство, могут это хорошо показать. Следующий этап — вторая половина Х—XV вв., время сравнительно быстрой исламизации районов Дагеста­на, когда ислам стал официальной идеологией. На повестку дня в ряде районов стал вопрос не о распространении религии вширь, а об углублении религиозного влияния, об укреплении позиций ислама.

Дальнейшее развитие феодального способа производства и усиление феодальной эксплуатации наряду с расширением культурных и торгово-экономических связей со странами Ближнего Востока —- были теми факторами, которые способствовали активизации деятельности носи­телей идей ислама и расширению сферы его влияния.

Принятие новой религии происходило в обстановке неизбежного столкновения с религиозными представлениями, которые ислам застал в Дагестане.

Основное место занимали первобытные религиозные представле­ния,. а в ряде районов христианский элемент был очень силен. Если "языческие" верования были вытеснены, как правило, насильно, при той или иной форме насилия, то отношение к христианским элементам оставалось традиционным, но только на первом этапе. В частности в XIII-XIV вв., христиане подверглись (особенно в Аварии) гонениям, и часто в ос­нове этих акций лежали политические мотивы — столкновения раз­личных религий отражало попытки мусульманских или христианских правителей установить в той или иной части Дагестана свое политическое господство.

Как уже указывалось, в XV в. ислам во всех дагестанских фео­дальных владениях и союзах сельских общин стал господствующей идеологией, государственной религией, но, как можно заключить из этнографического материала, домусулъманские верования или их эле­менты сохраняли свое значение в последующем, вплоть до наших дней, проявляясь иногда в такой сильной степени, что могли давать повод говорить об очень слабых позициях ислама.

VII—XV вв. характерны не только исламизацией Дагестана, но и усиленным проникновением культуры народов Ближнего Востока и Средней Азии, в первую очередь арабского языка и арабоязычной ли­тературы. Первоначально, конечно, интерес к арабскому языку был связан с исламом и "священной книгой" мусульман - Кораном, напи­санном на арабском языке. Впоследствии эта почва оказалась слиш­ком узкой в связи с проникновением в Дагестан богатой литературы на арабском языке по самым различным отраслям средневековых наук. Постепенно арабский язык стал не только языком богослужения, но и делопроизводства, науки, дипломатии, частной переписки, выступая вплоть до Октябрьской революции.

Центрами культурной жизни обычно на Востоке являлись города, сосредоточение ученых и поэтов, а такте медресе - мусульманские школы. Высшие мусульманские духовные училища - медресе - появились на восточной окраине халифата раньше, чем в его центральных и за­падных областях. В Дагестане в раннем средневековье также возни­кают очаги культуры, которые не всегда были сосредоточены в горо­дах.

Знакомство с памятниками арабоязычной литературы было твор­ческим, а многие правоведы из Дагестана стали известны, как мы раньше уже отмечали, на педагогическом поприще за пределами своей родины.

Творческое усвоение культурных ценностей, созданных народами Средней Азии и Ближнего Востока на арабском языке заключалось также в том, что, опираясь на достижения других народов, местные культурные силы перешли к созданию собственных оригинальных про­изведений на арабском языке.

Строительство мечетей и быто­вых зданий, фортификационных сооружений и мостов, эпидемические заболевания и стихийные бедствия, смерть аульчанина, военные столкновения с соседями и иноземными завоевателями, границы от­дельных сельских общин — все это находило отражение в надписях, создавая в совокупности более иди менее полную сводку жизни наро­да, его военно-политической, хозяйственной и идеологической дея­тельности. Это свидетельствует также о появлении определенного слоя населения, владеющего арабской грамотой и составлявшего тексты для нанесения на камень. Уже выработался особый трафарет для текстов — строительных и эпитафий: в строительных обычно со­общалось об объекте строительства или реставрации, имя мастера, его профессиональное звание, имя писца, а также дата строительст­ва; на надмогильных же надписях — формула единобожия или текст из Корана, имя "сахиба" этой могилы и его отца, время смерти.